Эдуард Стрельцов: в жестоком офсайде. Юрий Сушко

и Берии вышел… Занимательная история, не правда ли?.. Заметь, я не провожу никаких параллелей, просто вспомнил исторический факт. Не говорю же я: «Или иди в «Динамо», или на лесоповал», верно?

      – Так не те же сейчас времена.

      – Да?! Ты в этом уверен?..

      Москва, Старая площадь, ЦК КПСС, 1958 год, апрель

      Фурцева резко поднялась из-за стола:

      – Имеется строго конфиденциальная информация, будто ваш Стрельцов имеет намерение остаться в Швеции. – Она пристально посмотрела на председателя Спорткомитета Романова и начальника сборной команды СССР Мошкаркина. – Есть мнение…

      – Да быть такого не может, Екатерина Алексеевна! – вздернулся Романов. – Я не верю этим бредням!

      – Вот как? Бредням? Подбирайте выражения, – иронично усмехнулась Фурцева. – Вы уже забыли, любезнейший, что шведы еще три года назад стали обрабатывать парня, предлагая ему бешеные деньги? И своих попыток они не оставили. Стрельцов молод, падок на лесть, любитель красивой жизни… Шведы же сами говорили: да мы хоть пятьсот лет готовы ждать такого футболиста у себя в команде. Или я ошибаюсь?

      – Не ошибаетесь, Екатерина Алексеевна, – подал голос Мошкаркин, – было такое. Но, простите, я знаю Эдуарда с первых дней его появления в «Торпедо», где я тогда работал. Ручаюсь, это честнейший парень, настоящий патриот, комсомолец, семейный человек, в конце концов. А все те завихрения, которые у него случались, уже в прошлом.

      – Быстро же вы, товарищи, запамятовали скандальную историю с этим венгерским футболистом… как его там?

      – Ференц Пушкаш, – услужливо подсказал Мошкаркин.

      – Вот-вот. Забыли, как этот Пушкаш два года назад решил остаться на Западе? Шум же был на всю Европу: как же, лучший футболист Венгерской Народной Республики выбирает свободу! И ведь подгадал же, подлец, – в самый разгар событий 1956 года!.. Вы, товарищи, не прикидывали, не повторит ли ваш Стрельцов подобный финт? Или как это там у них в футболе называется?..

      И Романов, и Мошкаркин одновременно, чуть ли не в унисон, громко произнесли:

      – Не будет такого, Екатерина Алексеевна!

      Фурцева на минуту задумалась. Потом, пристально глядя на поникших спортивных функционеров, усмехнулась:

      – Ладно, черт с вами! Но каждый шаг этого Стрельцова под вашей ответственностью и контролем. Если что – головой отвечаете. И ваши партбилеты останутся вот здесь, – указала она изящным наманикюренным пальчиком на свой стол.

      Выйдя из кабинета «Екатерины Третьей», чиновники облегченно вздохнули. Потом уже, сидя в машине, Романов как бы мимоходом поинтересовался у Мошкаркина:

      – Кстати, а что там с этим самым Пушкашем, случайно, не слыхал?

      – Как же, о нем сейчас вся футбольная Европа только и галдит: главная звезда испанского чемпионата! Они на него там молятся! А он, сука, в ихних песетах купается!

      Воскресный семейный обед, январь 1957 года

      Задумавшись, Никита Сергеевич случайно смахнул со стола вилку. Звяк, цвяк!

      – Кто-то