Крыса, загнанная в угол. Олег Анатольевич Сидоренко

Services1925 E., Hallandale Beach Blvd, Suite 599, Hallandale Beach, Florida 33009, United States of America.

      По этим данным найдешь в интернете их сайт и свяжешься с ними по «@gmail».

      С уважением твой друг, сотрудник Интерпол (Нью-Йорк, США) Стиф Сайдор.»

      – Кто этот Стиф Сайдор? – спросил Шевчук, перечитав письмо еще раз.

      – Мы познакомились в Штатах зимой 2018 года, когда я проходил обучение и стажировку при офисе Федерального прокурора.

      – Да, я в курсе… – на «автомате» заметил Шевчук и осекся.

      – Я не сомневался… – без эмоций ответил Родион.

      – Без обид – работа такая!

      – Я не девочка, что бы обижаться. Тем более что я, тоже, навел о тебе справки!

      – И как?

      – Все нормально! – улыбнулся Родион. – Так вот! Стиф с эмигрантской семьи – прадед выходец с Крайины. Фамилия Сыдорчук. В Штатах укоротили до Сидор – вышло Сайдор. Он заместитель начальника нью-йоркского отделения Интерпола. Мы «пересеклись», когда Стиф обратился к курирующему меня прокурору за ордером по одному делу. Нас представили. Я «напросился» к ним в офис. Помог Стифу разобраться в наших реалиях.

      – А как ты относишься к «нашим реалиям»? – вдруг спросил Шевчук.

      Родион внимательно посмотрел на него. В беседке, которая стояла в саду дома Попелюха-старшего, следователи были одни. Отец Родиона, метрах в тридцати от них, жарил шашлык на сложенном из кирпича мангале.

      – Что ты имеешь в виду? – спросил Попелюх Григория. – Реалии расследования, или реалии политические?

      – Родион, ты умный человек, хороший следователь, и понимаешь, что наше расследование выходит «на скользкую дорожку»… Ты когда ознакомился с этим письмом?

      – Где то в обед!

      – А мне ничего не сказал! Почему?

      – Исходя, из «наших реалий»! Ты бы мог дать эту информацию начальству… А они – помешать тебе организовать все те мероприятия, что мы провели вечером на «Авангарде» и на набережной. А я – очень хотел, что бы они состоялись!

      Шевчук, чуть повысив голос, спросил:

      – Ты считаешь, что я могу быть необъективным в этом деле?

      – Дело не в тебе… Над тобой есть другие.

      – А над тобой, хочешь сказать, других нет? Мне, кажется, что твои «другие» «похлеще» моих!

      – Спорить не буду – «мериться» нашим начальством смысла нет – оно стоит друг друга. Но, я, скажем так – только без обид, хорошо? – предложил Родион.

      – Давай без обид! – согласился Шевчук.

      – Я еще учитывал твою родословную и, откуда ты родом!

      – Объясни!

      – Я знаю, что твой дед был диссидентом. И сидел в советских лагерях. Ты родился и вырос во Львове. Согласись, там обычное дело во всех бедах винить Россию. Ты был в АТО. У тебя могут быть личные мотивы!

      Шевчук задумался. Открыл лежащий на столе портсигар и подкурил сигарету.

      – Мой дед никогда не относился плохо к русским и к России… – произнес он. В его голосе появилась теплота и взволнованность. – Он всегда говорил, что доносы на него писали крайинцы, что в тюрьму его "садили" крайинские