Соло. Виктория Александровна Миско

вымышляя.

      Так было обычно, под утренним солнцем лета или завываниями ветра и стужи, люди собирались на площади, чувствуя неизвестное влечение к месту скромного, но зрелища. Это любопытство задавало настроение города и было выгодно, чтобы человек сравнил себя с очередным несчастным и попрятал чувства еще глубже.

      Сегодня солнце пыталось осушить брусчатку после прошедшего дождя, и на площади собрались даже те, кого обычно не встретишь в столь популярном месте. Каждый выслушивал версию своего соседа, зная, кого ночью доставил поезд, оглядывался на дорогу и ждал, выискивая глазами автомобиль.

      7.

      Лео подъезжал к Суду, пересекая знакомые улицы, по которым когда-то возвращался домой и по которым уходил на поиски приключений. Все ближе к месту назначения он замечал взгляды прохожих, замирающих на пешеходных переходах при виде автомобиля, и пустые торговые витрины. Лео прекрасно понимал всю важность мероприятия, каким был его приезд в родной город, а водитель за толстым стеклом, безмолвно ругаясь, сигналил торопящимся на площадь.

      Лео читал в глазах прохожих вопрос и хотел поделиться своим взглядом на ситуацию, но мало кого интересовало, что он, впервые, был готов открыть. В поезде он представлял то, как будет провожать глазами знакомые здания и лица, ведь дом всегда там, где нас любят. Когда-то это было истиной: город был пронизан любовью спешащих сегодня. Это была любовь к шустрому пареньку, готовому прийти на помощь, но не умеющему поделиться болью.

      Его называли «ежиком» за стрижку и характер. Он умел прятать свое острое оружие в виде не по годам осмысленной жизни, но, любя, был самым добродушным. Уходя в тот прошлый вечер, он никогда не думал, что вернется, шагнув на ступени Суда, с которых охранники еще будут выталкивать пару человек, и не почувствует себя Дома, не различит в шумящей толпе лиц. И пусть его окружил гул голосов, из которого не было возможно понять, кто о чем говорит, но Лео продолжало мерещиться, что некоторые из мужских и женских интонаций отзываются воспоминаниями.

      Охранники, отогнав последних желающих ближе увидеть подсудимого, встали по бокам парня и синхронно шагнули вверх по ступеням. Лео замер, желая обернуться к людям, и сквозь стекла еще не отъехавшего автомобиля посмотрел назад, выискивая знакомых: с кем-то он обсуждал новости политики, подрабатывая разносчиком газет, кто-то угощал его утренней выпечкой, когда Лео работал в услугах доставки, кто-то из присутствующих, возможно, был его другом детства. Но охранник, заметив заминку в движении по ступеням, скоро посмотрел на часы и окликнул замешкавшегося.

      –Слышишь? Ты!

      Часы на здании Суда показывали 9 утра. Охранники переглянулись и остановились на несколько ступеней выше, потому что спускаться было не по протоколу.

      –Леонардо Соло! – звучно выкрикнул второй охранник.

      Он был старше по званию и обязан был действовать в подобной ситуации. Его громкий голос покрыл площадь, отозвавшись эхом в деревьях и на лицах людей,