Золотой ключ, или Похождения Буратины. Михаил Харитонов

как?

      – Дозволенное в пищу млекопитающее должно быть парнокопытным и жвачным, а ситуации пикуах нефеш я пока не усматриваю, – принялся объяснять раввин. – Вообще вопрос очень интересный и спорный. «Книга ангела Рафаэля» абсолютно запрещает употребление подобного мяса в пищу даже в ситуации пикуах нефеш, хотя Рамбам в «Маахалот Асурот» пишет…

      Кот демонстративно поджал уши.

      – Ладно, хватит прохлаждаться, – прервался Карабас. – Набери сушняка, а я пойду поищу какой-нибудь камень на могилу. К останкам надо отнестись уважительно.

      Раввин вернулся минут через сорок. Пыхтя и отдуваясь, он тащил на спине могильную плиту.

      Маленький отряд к тому времени уже сидел у небольшого костерка. Пьеро, скорчившись и закрыв лицо руками, тихо, беззвучно плакал – у него пошла терминальная стадия айс-дефолта. Арлекин возился с внутренностями, копаясь в кишках. Аккуратный кот поджаривал на прутике печёночку.

      – Оскоромиться не желаешь? – осведомился он, протягивая раввину прутик с дымящимся кусочком мяса. – Свежатинку знаешь как хорошо?

      – Знаю, – раввин осторожно присел, спуская с плеч груз. – Достань из мешка мои крекеры. И воду надо бы вскипятить.

      – Не в чем, – вздохнул кот.

      – Сбегай к гондоле, – сказал Карабас, глядя на суетящегося Арлекина. – Принеси что-нибудь, только быстро. Кстати, поищи мой хумидор.

      – Шеф, ну дай пожрать-то! – возмутился Арлекин, торопливо набивая рот мясом и брызгая соком.

      Карабас прищурился. Арлекин – явно против воли – вскочил, вытянулся, правая рука выронила мясо и угрожающе отошла в сторону, сжимаясь в кулак.

      – Понял-понял, я ща, я мухой, – забормотал маленький педрилка.

      – Кстати вариант, мухой-то! – сообразил кот. – У нас же вроде остался бэтмен? Ты же до него дотягиваешься? Вот пусть и слетает. Заодно и хумидор поищет.

      – Он сейчас кормится, – нахмурился раввин, не любящий, когда его распоряжения оспаривают. – Хотя ладно, пусть летит. Сиди, – бросил он Арлекину, – жри.

      – А ничего был этот Кенни, – заметил кот, обсасывая прутик после печёнки. – Язык мне поджарь, – обратился он к Арлекину. – Шварцкопф, у тебя в мешке специи?

      – Горный перец, должен подойти, – раввин немного подумал. – Слушай, а ты не помнишь, кто был покойник по базе? Свиных генов в нём вроде бы не было… зайца тоже непохоже чтоб было… ничего особенно некошерного не припоминаю…

      Арлекин сообразил, что голодный гигант может присоединиться к трапезе, и заработал челюстями с удвоенной силой.

      – Напсибыпытретень, – отчётливо, по буквам, выговорил Пьеро. – Нап-си-бы-пыт-ре-тень.

      – Чо? – заинтересовался Арлекин, смачно чавкая. – Может, в очо? – решил уточнить он, ответа не дождавшись. – Эт-то мы запросто…

      – Напсибыпытретень, – повторил поэт. – Это слово я придумаю завтра. Чтобы всуе поминать того самого, кто во всём виноват. Напси быпытретень. Пусть он и будет виноват во всём. Ты же, Мальвина, любимая, чиста, ты ни в чём не повинна: так склеились звёзды… – он внезапно