Виновные. Анна Сулацкова

до последнего. Эти девять месяцев были самыми ужасными и я до сих пор не могла поверить, что нам это удалось. Теперь все считали Тимку подкидышем.

      Я смотрела на его бледное красивое лицо. Мой брат отличался от остальных зараженных и меченых. Он был похож на совершенного, но генетическая болезнь легких не позволяет ему жить среди элиты.

      Департамент провел проверку и без лишних слов поставил на нём клеймо: 167.

      Можно считать, это реальным чудом.

      – Он поел? – я присела на продавленный диван.

      – Чуть-чуть, но у него опять жуткий кашель.

      У меня сжалось сердце, словно кто-то резко ударил меня в грудь и эта боль была в стократ больнее, чем кулаки стражника. Я слышала хриплое дыхание брата. Он слишком скудно питался. Спал в холодном доме, потому что печь в прошлом году полностью развалилась и я не знала, что мы будем делать зимой.

      – Температуру мерил? – спокойно поинтересовалась я, хотя внутри всё дрожало от страха.

      Я нежно коснулась волос брата. Его давно нужно было помыть, но воду давали раз в две недели. А время дождей еще не пришло. Да и он был слишком слабым, чтобы выдержать купание в таком холоде.

      – Тася, я не новичок, – обиделся Сашка и я виновато улыбнулась ему.

      Мы выросли вместе, он был для меня, как старший брат. Я знала, что могу на него положиться в любой ситуации и он ни раз мне это доказывал. Но беспокойство за Тимку заставляло меня не церемониться с его чувствами.

      – 36,5 даже ниже, чем следует, – пошутил Сашка.

      – Хорошо, – облегченно выдохнула я, потому что, если бы это было не так, я не знаю, чтобы я делала.

      Есть вариант. Но это на самый крайний случай.

      Сашка вышел из комнаты и вернулся с остатками супа и черного хлеба. Он пододвинул табуретку ко мне и поставил на него мой незамысловатый ужин.

      – Ешь, – приказал Саня.

      – Не хочу, – ответила я, не смотря на то, как жадно реагировал на запах мой желудок, – Ему нужно хорошо питаться.

      – Тебе тоже, – убеждал меня он, – Иначе ты так долго не продержишься и Тимку заберут в приют, – его безжалостный тон резал меня по живому.

      Я вздрогнула и неохотно взяла в руку ложку.

      – Знаешь, не честно об этом мне постоянно напоминать, – с набитым ртом пробурчала я, тыкая в него ложкой. От вкуса еды у меня начала опять кружиться голова. Кристаллики соли попадали на разбитые губы и я то и дело их облизывала.

      – Иначе, ты так и будешь ходить голодной, – усмехнулся Сашка, присаживаясь на пол. Из мебели здесь был только диван, табурет и тумбочка, на которой стояла старенькая плазма.

      – Как твоя работа? – я заставила себя есть медленнее и отщипнула кусочек черствой корочки, она крошилась на мелкие части, но я подобрала все до одной.

      – Нормально, – Сашка смотрел на свои мозолистые руки.

      С самого детства ему приходилось трудиться в шахте, от постоянного контакта с медью, его кожа приобрела легкий зеленоватый оттенок. Но официальное трудоустройство давало хоть какую-то уверенность в завтрашнем