Болгарская неожиданность. Книга 5. Борис Владимирович Попов

госте Садко, как он поиграл на дне моря на гусельках морскому царю, уснул и очутился живым на берегу Волхова, почти дома. Только в его судьбе принял участие сам Николай-Угодник, да и история эта больше похожа на байку – уж очень ее по-разному в разных местах рассказывают.

      А как к местным подводным жительницам подступиться, я и знать не знаю, и ведать не ведаю, так что крутитесь сами, как можете.

      И с этими словами Пелагея нас покинула, а освобожденная Наина вновь завыла синхронно с Марфой.

      – Вот ведь поганство развели! – выругался неизвестно на кого Богуслав, – что делать-то будем?

      Я тоже развел руками – приемлемых вариантов у меня не было. Воевода тут же обрадовался, как же, выявил виноватого, его можно терзать, срывая свою злобу и горечь в душе на другом, и зарычал:

      – А ты куда глядел, старый пень, проверяльщик хренов! А еще атаман! Почему угрозу не углядел, не учуял? А теперь пропал парень с концами, осталось только труп сыскать, да похоронить юношу по-человечески!

      Конечно, можно было бы ответить, что и сам боярин далеко не молод, и был против этой явно ненужной на тот момент проверки, и в этом походе во Францию уже Богуслав выступает в роли командира, а я так, на подхвате, но так сильна была боль за жизнь верного друга, что она перевесила все мелкие сиюминутные обиды и я, вместо того, чтобы орать классическое в таких ситуациях «сам дурак», промолчал.

      Самочувствие было, хоть сам иди и топись. Неожиданно вмешался Полярник.

      – Да жив ваш Ванька, жив, – проворчал он, – его наяда утащила. Это не мертвая русалка, этой живой и молодой красавец нужен, они других для работы по получению своего потомства и не берут.

      – А что же они с пойманными юношами делают? Не глумятся над ними? – спросил я, не обращая внимания на радостно забившееся сердчишко.

      Вытащим, вырвем из хищных лап неведомой похитительницы пусть и изувеченного моего друга верного! Лишь бы жив наш Ваня был! А уж потом подлечим, подлатаем.

      – Ну как же без глумления, – неторопливо продолжал Боб, – трудно им это будет и непривычно. Испокон веков положено пойманного мужчину раздеть, и овладеть им не спеша, да еще со всякими наработанными за тысячи лет женскими изысками.

      – Но ему не больно будет?

      – А это уж как Ванюша сам пожелает. Рьяного мужика от этих многочисленных водных нимф, наверное, и палкой не отгонишь. Тут скорее больно Наине будет, а не ее мужу. Он перетерпит. Сколько их осилит через себя пропустить, столько и перетерпит. Этих девок много, и они все безотказные. Вот только каков конец у этой истории будет, неизвестно.

      – Постой, ты же говорил, что они наяды! А теперь еще какие-то нимфы нарисовались. Эти-то кто такие?

      – Наяды, как пишут в Интернете, это речные и ручейные нимфы. Еще бывают океаниды – океанские, морские нереиды, лимнады – девы озер и болот, горные ореады, древесные дриады, долинные напеи, альсеиды приглядывают за рощами…

      – Хватит, хватит! – запротестовал я, – а то сейчас выявится, что они тут в каждой табуретке мужиков подкарауливают.