Следователь по случаю. Артём Андреевич Горохов

теперь его уже точно никто не слушал. Все гости, шумно галдя, ринулись к дверям. На крашенный деревянный пол падали табуретки, звенели столовые приборы, послышался звук разбитого стекла. За столом остались только Павел с Тимофеем и ошарашенная Любовь Антоновна, которая с удивлением смотрела по сторонам.

      – Ну, пошлите тоже! – наконец выдала она, с трудом поднявшись на ноги.

      Парни последовали за именинницей. Все повыскакивали на мороз даже не прихватив верхней одежды. Бухгалтер только сдёрнула с вешалки пуховый платок, который на ходу накинула на голову.

      Казалось, что теперь на улице уже не так холодно, да и снег кружится как-то по-особому красиво. Гости гурьбой выскочили на дорогу и ринулись вправо. Как раз за домом начинался длинный забор сыроварни. Пробежав вдоль него, люди вновь повернули направо. Проследовав через какую-то сторожку, преодолев два забора и просторный внутренний двор, все оказались в тускло освещённой мастерской, посреди которой висел, нелепо повернув набок голову, мужчина лет шестидесяти, одетый в синие рабочие штаны и тужурку.

      Хмельный, который оказался впереди всех, подбежал к висельнику, обхватил его за ноги и стал поднимать вверх. Он кряхтел, стараясь изо всех сил, его лицо побагровело от напряжения, а на шее раздулись вены.

      Ему на помощь бросился какой-то мужчина. Он тоже обхватил повешенного, но почти сразу отпрянул.

      – Викторыч! Викторыч! – кричал он, стараясь оттащить Хмельных. – Викторыч, не поможешь уже ему! Смотри он совсем холодный. Давно уже висит.

      Люди обступили директора, не решаясь подойти ближе, а Хмельных, спустя несколько секунд, посмотрел вверх и потом аккуратно отпустил ноги покойника.

      – Как же так? – прошептал он. – Сергей Михайлович, как же так? – Он помолчал некоторое время и потом удручённо добавил: давайте, мужики! Надо снять его.

      – Ни-ни-нинадо снимать! – вдруг запротестовал слегка протрезвевший Тихон. – Никому тут ничего не трогать. Тут улики везде! Мой друг милиционер! Пашок!

      У Павла даже дыхание перехватило от такой глупой выходки друга.

      Теперь все взоры обратились на него.

      – Ты полицейский? – спросил удивлённо Калдырбек.

      – Я в резерве, – пролепетал Павел. – Несколько лет уже на другой работе.

      – Но ты же служил? – снова повторил аким. – Офицер?

      – Да.

      – Тогда все на выход! – пусть работает профессионал! – тоном, не терпящим возражений, скомандовал Каудыров.

      Люди продолжали галдеть, посматривали то на повешенного, то на Павла, но послушно покидали помещение, стараясь при этом не трогать ничего руками, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

      ***

      Вскоре внутри остались только аким, Хмельных, Павел с Тихоном и Марат, дежуривший у двери. Павлу казалось, что он совсем протрезвел, хотя это было и не так.

      – Послушайте, я не смогу вам ничем помочь. Я юрист. Да, служил в МВД, но я же не следователь, не криминалист.

      – Ну, тебя же учили там, как осмотр места