Монетизация нежности. Виолетта Лосева

в Израиль стоила недешево, да и проявить себя в полной красе в чужой стране с чужими порядками Бэлле Иосифовне не всегда удавалось.

      Кроме того, там была жена Гарика, Софа Михайловна, которая сама знала, как и что нужно делать, поэтому, выбирая из двух добр (ну, не зол же!) – меньшее, шестидесятилетний Гарик принял сторону жены и жил по порядкам, заведенным Софой.

      Приезды Бэллочки считались неизбежным стихийным бедствием и происходили раз в год-полтора, что еще можно было бы пережить.

      А вот Эвелина с Ленкой хлебали полной ложкой.

      Обе квартиры – и в Одессе, и в Киеве – принадлежали Бэлле Иосифовне. Так что она имела полное право чувствовать себя хозяйкой не только квадратных метров, но и своих сыновей, а также их жен и детей.

      Покойный муж Бэллы Иосифовны был, действительно, немалым начальником и, когда его «перевели» из Киева в Одессу на еще более высокую должность, ему удалось оставить «за собой» квартиру в Киеве, где в это время Марик уже оканчивал университет, подавал большие надежды и активно встречался с Эвелиной.

      Игорь, который в те годы был еще школьником, поехал в Одессу с родителями, где, благодаря высокой должности папы, а также стараниям деловой Бэллы Иосифовны, семья получила еще одну квартиру, куда через несколько лет младший сын привел жену.

      «Да, – думала Эвелина, сидя на балконе, – квартирный вопрос нас-таки испортил. Как ни крути, а именно Бэлла Иосифовна с мужем обеспечили сыночков жилплощадью. Несмотря на их незаурядные умы, таланты и скрипки в детстве, ни Марик, ни Игорь сами бы себе квартиры не купили. Мы с Ленкой – подружки по несчастью – тоже не из олигархических кланов, увы…»

      После смерти мужа Бэлла Иосифовна завела в своей жизни следующий порядок: три-четыре месяца в Киеве, три-четыре месяца в Одессе.

      Чтобы не расслаблялись и не завтракали сосисками, как говорится.

      В первые «наезды» у Эвелины было большое желание подбить Марика и смыться на квартиру.

      Пусть на съемной, но – сами по себе.

      Но, как думающий человек, к тому же имеющий совесть и некоторую долю здравого смысла, она понимала: во-первых, Бэлла Иосифовна только недавно потеряла мужа, за которым она, буквально, прожила жизнь как за каменной стеной, и было бы полным свинством оставлять ее одну, когда она приезжала их навестить из самых добрых побуждений и с самыми благородными порывами.

      Во-вторых, на съемную квартиру, толком, не было денег.

      Было бы глупо перебиваться с копейки на копейку, только потому, что мама приехала.

      Тем более, мама приезжала повидать детей, позаботиться о Марике и повоспитывать Эвелину.

      Было бы необыкновенным хамством лишить ее всего этого, демонстративно уйдя на съемную квартиру.

      Ну и в-третьих, Эвелина понимала, что это, действительно, не навсегда, а на три-четыре месяца, которые нужно было как-то пережить. Потом бывала передышка. Тоже на три-четыре месяца.

      – Слушай, ну ты же психолог…