Солнечный рубеж. Бином. Эльнур Юсуф Юсуфов

её пробуждения, он вёл транспорт, следуя за первым ровером.

      – Доброе утро, мисс Хогарт. Как выспались? – спросил сидевший позади неё Эмин, организовывая импровизированный завтрак за столиком, трансформирующимся в спальное место, наподобие тех, что бывают в плацкартных вагонах поездов.

      – Спасибо, отлично! – ответила она.

      – Вам чай или кофе?

      – Нет, спасибо, может, позже.

      Она обнаружила, что пристёгнута ремнём безопасности к креслу.

      – Во сне вы сползали, пришлось пристегнуть, – бросил Турал, встретившись с ней взглядом в зеркале заднего вида. Глаза у него были красными от бессонницы.

      После лёгкого завтрака, ограничившись кофе с молоком, Майя пересела вперёд, расположившись рядом с Туралом.

      За бортом открывался унылый пейзаж. Утренний рассвет раскрашивал выжженный радиацией марсианский ландшафт. За четыре миллиарда лет прошедших с момента остывания жидкого внешнего ядра в глубине планеты, и исчезновение конвекционных потоков, защищавших атмосферу от солнечного ветра, смертельное излучение полностью стерилизовало поверхность Марса. Изрытая кратерами мёртвая планета была усеяна бесформенными кусками закаменевшей лавы. Застывшие во времени волны красно-оранжевых холмов расплёскивались в безбрежном океане песка. Вдали, вдоль бескрайней степи тянулись мрачно-серые скалы. Особо романтичных впечатлений, воспетых за последнюю сотню лет писателями-фантастами, эта безжизненная пустыня не производила.

      – Эти места похожи на лунную долину, – сказал Турал.

      – И в самом деле, Вади-Рам, – подержал Эмин, устраиваясь на заднем кресле, и пояснил:

      – Это пустыня в Иордании. Мы там роверы испытывали. Для полного драйва не хватает Хабуб[1].

      – Не напророчь, – процедил Турал. – Магнитное поле у Марса слабое и неустойчивое, и на компас из-за магнитных аномалий мы полагаться не можем. Навигационная система тоже глючит. Сейчас единственный надёжный ориентир – это Солнце. Если накликаешь песчаную бурю, то пойдёшь впереди пешком.

      – А где мы находимся? – спросила Майя.

      – Мы покинули каньон Капри, скоро пересечём экватор, – ответил Турал, добавив: – И по традиции мореплавателей станем морскими волками.

      – Скорее пустынными, – вставил Эмин. – И сможем, как пираты, носить серьгу в ухе.

      – Ага! – воскликнул Турал. – А потом поселимся на улице Кастро[2], чтобы местные «сёстры» нам проходу не давали. Спасибо, мне лишних дырок пока не надо!

      – Мисс Хогарт, вы ведь врач – и психолог тоже? – спросил у неё Эмин.

      – Я нейрохирург, но квалификация психотерапевта у меня есть.

      – Как вы считаете, гомофобия является признаком скрытой гомосексуальности? – спросил Эмин. Опасаясь получить от кузена, он отстранился назад.

      – Нет, – ответила Майя. – Мозг каждого человека работает по-разному и имеет уникальный идентификационный отпечаток. Основоположник психоанализа считал, что латентная гомосексуальность