Эффект бабочки. Мария Акулова

такое было… – парнишка поиграл бровями, расплываясь в улыбке. В такие моменты он становился безумно похожим на отца. Настолько, что мама иногда не сдерживалась, закусывая губу.

      – Что же такого у вас сегодня было? – девушка закончила сборы рюкзака, повернулась к брату.

      – У нас сегодня был урок полового воспитания.

      – Да ты что? И вас прям так… на полу и воспитывали?

      Андрей фыркнул, явно выражая свое мнение о плоской шутке сестры.

      – Нет, бедняжка моя наивная. Нам рассказывали о том, как вредно заниматься сексом.

      С какой гордостью он произнес последнее слово – загляденье просто. Наверное, и матерится с друзьями с такой же гордостью.

      – Прямо так и сказали, вредно?

      – Ну не совсем так. Скорей нежелательно… – Настя вопросительно подняла бровь, предлагая продолжить. Андрюша не разочаровал. – До определенного времени, а если уж приспичило, то…

      – Андрюш, – нет, Настя явно переоценила свои силы. Говорить с братом о подобном она была не готова. Конечно, к маме делиться он не пойдет, с одноклассниками уже все что мог, обсудил, а папы нет. Но в себе сил на подобные глубокие философские беседы Настя не обнаружила. – Давай ты мне завтра это расскажешь, а пока я спешу.

      – Куда? – не подав виду или реально не обидевшись, парень с радостью перевел разговор на другую тему.

      – Работать, – Настя глянула на часы – шесть вечера. Лучше приехать раньше и посидеть в своей чуланистой гримерке, чем выбираться из дому в ночь.

      – Ох, Настька, будь я мамой, давно получила бы по пятой точке…

      Сраженная наповал наглостью одного учителя-поучителя, Настя застыла с открытым ртом.

      – Мелок ты еще, по пятой точке давать. Я тебя на семь лет старше, между прочим. Уж я тебя скорей ремнем отхожу, если вдруг невтерпеж станет.

      Мальчик фыркнул, выражая сомнения в реальности угроз сестры. По пятой точке у них в семье не получал никто и никогда, они даже в углу-то толком ни разу не стояли, маме проказников было жалко, да и проказники не слишком зверствовали в свое время. Насте было некогда – танцы, занятия, музыкальная школа выматывали ребенка так, что на шалости не оставалось сил, а детство Андрюши вообще закончилось грубо, резко и безвозвратно. В семь лет он потерял право дурачиться как другие дети, ему пришлось стать единственным в семье мужчиной.

      – А я серьезно, между прочим, – мальчик сел на кровати, сводя брови на переносице. – Знаешь, как она переживает? – парень даже голос понизил, как делалось всегда, когда им нужно было обсудить вопросы, в которые лучше не впутывать маму. – Думает, что ты связалась с плохой компанией, шляешься ночами, потом днями отсыпаешься, приезжаешь то на такси, то на непонятных машинах.

      – Тебе-то откуда знать, на чем я приезжаю? – Настя ощетинилась, бросая на брата не самый дружелюбный взгляд. Ей не нравилось, что часть жизни, которую она сама возвела в ранг запретных в доме тем, как оказалось, волнует не только маму, но еще и Андрейку.

      – Видел пару раз…

      – И