Домик в Ницце. Сборник рассказов. Наталия Александровна Веденина

к концу. Марокканец подсчитал наличку и понял, что сможет еще раз посетить "девочек". (Кредитные карточки махон не принимал).

      Федя тоже полез в карман и достал свои банкноты. Денег не хватило даже на бутылку третьесортной «минералки».

      – Вот и прожит день, – философически заметил Федя. – Жизнь летит, как птица, а мы все крутимся и вертимся… Горло не на что смочить…

      – Сколько не хватает? – участливо спросила Фира, открывая кошелек.

      – Десять "шакалов" до получки, – сразу повеселел рабочий.

      Девочки сбросились по пять шекелей, вручили Феде, спрятали напильники, руки смазали благоухающими кремами, а личики помадой и румянами и запорхнули в машины к ухажерам.

      Все стихло. Тишина угнетала старика. Он привык к шуму. При однообразном урчании станков он чувствовал себя спокойно и уверенно, и даже радио не так мешало ему, как тишина. Но старик продолжал сидеть на стуле.

      Наконец, дверь кабинета хозяина открылась.

      – Сидишь? А я-то думал, ты забыл, что сегодня четвертое июня, – впервые за день, а может и за год, хозяин обратился к старику по-человечески.

      – Орен, как можно забыть? Я ждал, пока ты освободишься. Сейчас достану чайник и газету.

      Он вытащил из железного шкафа с инструментами старый алюминиевый чайник и завернутую в полиэтилен вырезку из газеты. Налил в чайник воду, поставил его на газовую плиту. Орен достал дешевое печенье и пирог фабричной выпечки.

      – Вот еще год прошел, – начал он дежурный монолог, – а мы все бежим куда-то, суетимся, как куклы заводные. Двигаем руками, ногами, пока завод не кончится. Всю жизнь одна работа, прибыль… Хотя бы сегодня остановимся, подумаем… – продолжал он, нарезая пирог большими кусками.

      Старик его не слушал. Он внимательно разглядывал газету от 4 июня 1967 года, на первой странице которой была помещена большая фотография со статьей. С выцветшей картинки смотрели трое красивых молодых солдат, сидящих возле походного костра. И только благодаря чайнику на переднем плане, тому самому алюминиевому чайнику, который кипел сейчас на газовой плите в кабинете Орена, можно было догадаться, что двое из запечатленных на фотографии находятся сейчас в этой комнате.

      Репортер писал о трех товарищах, привезенных в Израиль из Европы, где они чудом уцелели в Холокосте.Ребята взяли вместо галутских – израильские имена – Орен (сосна), Алон (Дуб), Ор (свет). Учились в университете,а в настоящий момент были призваны на сборы резервистов в Армию Обороны Израиля.

      Ор погиб через три дня после приезда фотожурналиста. Никто не знает, где он похоронен, да и некому было узнавать. Родители погибли во время Холокоста, жениться не успел, детьми не обзавелся. О погибшем друге помнили только двое: хозяин и старик. И вот этот чайник…

      Так и повелось, что в память о товарище они собирались каждое четвертое июня, кипятили чай в походном чайнике и вспоминали свою молодость.

      Старик внимательно читал статью, как будто видел ее первый раз. Журналист описывал их планы и надежды.

      Они мечтали получить образование, открыть завод, обязательно