Солнце мертвых. Алексей Атеев

крысе этой – Забалуеву прибежала, а я тут как тут.

      Валентина Сергеевна вдруг с ужасом заметила, как лицо старика начало меняться – словно по отражению в воде пошла мелкая рябь. Через несколько секунд перед ней сидел Забалуев.

      – Ну как, похож? – спросил он.

      Валентина Сергеевна готова была поклясться, что похож до мельчайшей черточки. Глаза вот только…

      Лицо старика снова стало прежним.

      – Да, – продолжал он, – или этот Митя. Давно он у нас поперек дороги стоит. Первый раз не в свое дело залез, теперь снова под ногами путается. Ну ничего, надо думать, больше не помешает. А с малюткой этим ловко как получилось. – Старик хихикнул от удовольствия. Внезапно на его месте оказался знакомый Валентине Сергеевне ребенок.

      – Мама, мама, – жалобно захныкал он, – как я долго тебя ждал…

      Валентина Сергеевна схватилась за сердце.

      – Хватит! – громко крикнула она. – Перестаньте меня мучить!

      – Слабовата она, Асмодей, – сказала вдруг Глафира, сидевшая молча, – жалостливая больно.

      – Замолчи! – прикрикнул на нее ребенок. Он не торопился принимать прежний облик. Сидел на стуле, болтал не достающими до полу ногами и хитро смотрел на Петухову.

      – Да, мамочка, а хочешь, каждую ночь являться буду?

      Петухова застонала.

      – Ну ладно. – К старику опять вернулся прежний облик. – Ты, ласточка, не обижайся, так для дела надо: помучить тебя малость. Что мне понравилось, что ты с ученым этим познакомилась. Вошла к нему в доверие. Вот это полезно.

      Петухова похолодела.

      – Этот профессор Струмс нам мешает. Человек он непростой, тоже, можно сказать, из наших. Кое-что умеет, тут спору нет. Убрать его не уберешь – не та фигура, да и себе дороже будет, однако отвадить от наших мест надобно. Надеюсь, ты нам в этом подмогнешь.

      Но главное не в этой мошкаре, а в тебе самой. Пора вернуться к нам. Научим кое-чему, не пожалеешь. Все иметь будешь. А главное – власть. Что тебе люди! Букашки да таракашки… А мы… Вон Глафира хоть и дура, а кой-чего может, не только козой оборачиваться.

      В этот момент в комнате появились два новых человека: довольно старая, безобразно толстая женщина и очень красивая молодица с румяным лицом, льняными волосами и голубыми глазами, будто сошедшая с лубочной картинки. Они с интересом посмотрели на Петухову.

      – Вот она, голубушка наша, – старик кивнул на Петухову. Женщины молча поклонились. – Сегодня будем ее посвящать. Натопите баньку, приготовьте все, что нужно. А ты, ласточка, передохни покудова.

      – Так в кого же вы меня посвящать будете? – Петухова непонимающе воззрилась на Асмодея.

      – Аль ты еще не поняла? Ведьмой, милая, мы тебя сделаем.

      – Какая из нее ведьма, – засомневалась Глафира. – Она только мухоморы собирать умеет.

      – Мухоморы тоже пригодятся, – наставительно изрек старик. – А выпей-ка пока вот этого, – он протянул Петуховой глиняную кружечку с каким-то напитком, – и иди отдыхай.

      Валентина Сергеевна молча взяла кружку и отпила глоток. Это был настой каких-то трав,