Солнце мертвых. Алексей Атеев

старичок. – Подоила?

      Валентина Сергеевна внезапно вспомнила сказку, где героине предлагают исполнить невыполнимые приказания, и засмеялась.

      Старичок, казалось, был обескуражен такой реакцией. Он удивленно уставился.

      – Ты чего? – спросил он.

      – Коза у вас смешная, – пояснила Петухова.

      – А… – успокоился Асмодей. – А я думал, ты надо мной смеешься.

      – Как можно… – почтительно прошептала Петухова.

      В это время в комнату вошла высокая темноволосая женщина средних лет. Валентина Сергеевна мельком глянула на нее и с удивлением заметила, что глаза у женщины такие же большие, прозрачные и желтые, как у давешней козы.

      – Вот пожаловала к нам гостья, – пояснил старик, кивнув на Петухову.

      – Да видела уже, – равнодушно ответила женщина, – тупая какая-то… На кой черт она нам сдалась?

      – Ну, ну, Глафира… – примирительно сказал старик.

      – Это она у бабки Гапы жила? – Глафира пристально взглянула на Петухову. – Потом по кладбищу шастала… Городская! – презрительно произнесла она. – В ужа бы ее превратить или в крысу.

      «Ой, ой, – похолодела Петухова, – такая превратит, в самое логово попала».

      Женщина между тем подошла к приемнику и включила его. Зазвучала классическая мелодия.

      – Знаешь, что это? – старик кивнул на приемник.

      – Мусоргский, по-моему, «Рассвет на Москве-реке», – неуверенно сказала Петухова.

      – Правильно, Мусоргский! Хороший композитор! – Старик одобрительно крякнул. – Какие вещи писал – баба-яга, кикимора…

      – Кикимору я видела недавно, – неожиданно сказала Глафира, – совсем стара стала. В болоте этом немудрено с ума свихнуться. Кругом всякая гадость плавает. Говорит мне: «Ты, милочка, всех жаб у меня переловила». Это я-то милочка! Жаб ей жалко. Она думает, мне приятно жаб этих ловить да потрошить. Если бы не Жабий камень…

      – Ну и нашла ты Жабий камень? – с любопытством спросил старик. – Ай, ай, Асмодеюшко, – засмеялась Глафира, – будто ты не знаешь. Ищу покудова. Я думаю, – задумчиво произнесла она, – у кикиморы точно он есть.

      – Так попросила бы.

      – Ага, даст, как же…

      Странные, однако, были разговоры. Петухова слушала всю эту галиматью и с удивлением ловила себя на мысли, что тоже хочет включиться в беседу.

      – А что за Жабий камень? – робко спросила она.

      Глафира фыркнула и не удостоила любопытную библиотекаршу ответом.

      Зато Асмодей чрезвычайно любезно начал объяснять:

      – Очень полезная вещь. Любой яд обезвредить может. Скажем, пьешь ты отравленное вино – брось в кубок Жабий камень и пей себе спокойно. Только не в каждой жабе он есть, Глафира вон сколько нечисти этой извела, а все не нашла.

      – А может, нашла! – запальчиво произнесла Глафира.

      – Хорошо, мы проверим, – кротко промолвил старик. – Однако наша гостьюшка в недоумении, зачем мы ее позвали. А затем, ласточка ты наша, чтобы посвятить тебя.

      Глафира снова фыркнула, но промолчала.

      Асмодей глянул на нее исподлобья, глаза его превратились в огненные