Солнце мертвых. Алексей Атеев

подошла к границам круга и уставилась на нас. Из темноты показались еще какие-то фигуры.

      – Ого! Да она с компанией, – усмехнулся профессор. – Готовьте факелы.

      В эту минуту меня кто-то крепко схватил сзади за руку. Я с удивлением обернулся и почувствовал тяжелый запах гнили.

      – Помогите! – закричал я. Струмс рванулся на мой голос. Как сейчас помню, в свете его фонарика я увидел отвратительную, покрытую зеленой плесенью руку мертвеца с длинными желтыми ногтями.

      Струмс схватил саперную лопатку и одним махом перерубил эту руку у предплечья. Раздался какой-то чавкающий звук, точно разрубили огромный гнилой помидор. Однако отрубленная кисть продолжала крепко сжимать мою руку. Я завизжал от ужаса.

      – Это он с тыла прорвался! – закричал профессор, мы туда не смотрели. В его руках появилась бутыль со святой водой.

      Профессор плеснул ею на мертвеца, который все еще пытался схватить меня уцелевшей рукой.

      Послышалось шипение, точно это была серная кислота. Зомби забился в конвульсиях и явственно задымился.

      – Коля, зажигай костры, – отдал команду Струмс.

      В один миг заполыхали четыре пятиконечных звезды по краям магического круга. Упыри шарахнулись в сторону. В ярком свете костров стало видно, что их около десятка. Но свет вырвал из тьмы и еще одну группу фигур, стоявших поодаль. И это были явно живые люди.

      Тот мертвец, который проник в круг, продолжал дергаться на земле и вдруг стал как бы всасываться в нее (другого определения я не подберу). Внезапно он исчез. Так же внезапно исчезли и все остальные. Мы остались одни, и только четыре костра чадили черным, жирным дымом.

      Митя остановился, перевел дыхание и в который раз уже закурил.

      – А дальше что? – Валентина Сергеевна от нетерпения вся подалась вперед. – Дальше, Митя, дальше.

      Митя молчал, попыхивая папиросой.

      – Это все, – наконец сказал он.

      – Как все? – Валентина Сергеевна недоверчиво улыбнулась.

      – Представьте себе. На другой день, когда профессор с ассистентом снова собрались на раскопки, я сказал, что больше в этом не участвую. По совести говоря, я испугался. Да и до сих пор, когда вспоминаю эту историю, испытываю не совсем приятные чувства.

      Профессор меня не удерживал.

      – Ну что ж, – сказал он, – я понимаю, что втянул вас в неприятную историю. Не подготовил, ничего не объяснил… Поэтому не смею задерживать. Хотя вдвоем нам будет тяжелее. А хотелось бы разобраться во всей этой чертовщине. Ну прощайте. – Он пожал мне руку и, посвистывая, зашагал вслед за ассистентом.

      С тех пор о них я больше не слыхал. Где-то через месяц меня вызвали в одно учреждение. Ни о чем не расспрашивали, ничего не сообщали. Заставили только описать все произошедшее, причем с мельчайшими подробностями. На прощание настоятельно посоветовали ни о чем никому не рассказывать. Несколько лет я действительно молчал, тем более что при упоминании Лиходеевки меня охватывала дрожь. Больше всего меня мучил вопрос, что случилось со Струмсом