Улисс. Том I. Джеймс Джойс

густое жирное молоко. Бык Маллиган выудил из кармана флорин и, повертев его в пальцах, воскликнул:

      – О, чудо!

      Он пододвинул флорин по столу к старушке, приговаривая:

      – Радость моя, для тебя все, что имею, отдам.

      Стивен вложил монету в ее нежадную руку.

      – За нами еще два пенса, – заметил он.

      – Это не к спеху, сэр, – уверяла она, убирая монету. – Совсем не к спеху. Всего вам доброго, сэр.

      Поклонившись, она ушла, напутствуемая нежным речитативом Быка Маллигана:

      Я бы с восторгом весь мир

      К милым повергнул стопам.

      Он обернулся к Стивену и сказал:

      – Серьезно, Дедал. Я совсем на мели. Беги в свою школьную шарашку да принеси оттуда малость деньжонок. Сегодня бардам положено пить и пировать. Ирландия ожидает, что в этот день каждый выполнит свой долг.

      – Что до меня, – заметил Хейнс, поднимаясь, – то я должен сегодня посетить вашу Национальную библиотеку.

      – Сперва поплавать, – заявил Бык Маллиган.

      Он обернулся к Стивену и самым учтивым тоном спросил:

      – Не сегодня ли, Клинк, день твоего ежемесячного омовения?

      И пояснил, обращаясь к Хейнсу:

      – Оный нечистый бард имеет правило мыться один раз в месяц.

      – Всю Ирландию омывает Гольфстрим, – промолвил Стивен, поливая хлеб струйкой меда.

      Хейнс отозвался из угла, легким узлом повязывая шейный платок под открытым воротом спортивной рубашки:

      – Я буду собирать ваши изречения, если вы позволите.

      Обращено ко мне. Они моются, банятся, оттираются. Жагала сраму. Совесть. А пятно все на месте.

      – Это отлично сказано, что треснувшее зеркало служанки – символ ирландского искусства.

      Бык Маллиган, толкнув Стивена ногой под столом, задушевно пообещал:

      – Погодите, Хейнс, вот вы еще послушаете его о Гамлете.

      – Нет, я в самом деле намерен, – продолжал Хейнс, обращаясь к Стивену. – Я как раз думал на эту тему, когда пришло это ветхое создание.

      – А я что-нибудь заработаю на этом? – спросил Стивен.

      Хейнс рассмеялся и сказал, снимая мягкую серую шляпу с крюка, на котором была подвешена койка:

      – Чего не знаю, того не знаю.

      Неторопливо он направился к двери. Бык Маллиган перегнулся к Стивену и грубо, с нажимом прошипел:

      – Не можешь без своих штучек. Для чего ты это ему?

      – А что? – возразил Стивен. – Задача – раздобыть денег. У кого? У него или у молочницы. По-моему, орел или решка.

      – Я про тебя ему уши прожужжал, – не отставал Бык Маллиган, – а тут извольте, ты со своим вшивым злопамятством да замогильными иезуитскими шуточками.

      – У меня нет особой надежды, – заметил Стивен, – как на него, так и на нее.

      Бык Маллиган трагически вздохнул и положил руку Стивену на плечо.

      – Лишь на меня, Клинк, – произнес он.

      И совсем другим голосом добавил:

      – Честно признаться, я и сам считаю, ты прав. На хрена они, кроме этого, сдались. Чего ты их не морочишь, как я? Пошли они все