Толстовский дом. Елена Колина

свихнулись, – бормотал Виталик, в ногах которого валялся и выл клубок.

      – Мама говорит, нельзя вмешиваться в уличные драки, но мы ведь не на улице, – раздумчиво произнес Лева. Медленно прошествовал к клубку – как будто единственный живой посреди заколдованных замерших фигур – и вылил на клубок последовательно графин с морсом, бутылку шампанского и, помедлив, добавил бутылку красного вина. Как ни странно, этот алкогольный душ помог, – клубок, отряхиваясь и постанывая, прощально взвыл, зашипел, как утюг, на который брызнули водой, затих и распался на отдельных девочек.

      Лева и Алена развели Таню и Нину в разные стороны, и тут, опомнившись, подскочил Виталик, разыграл рефери на ринге: скомандовал «бокс!», «стоп!», «снимаю очко» и поднял вверх руку «победителя», вдруг обмякшей, как кукла, Нины.

      Все это – «жидовка», драка, алкогольный душ и мимическая сценка «боксерский бой» – длилось всего несколько минут, и гости все еще ошеломленно молчали.

      – Она сказала «жидовка»? – на весь стол спросил театральный критик Айзенберг, он был глуховат или просто опешил от слова, невозможного в этом доме.

      Дети подрались – это ерунда, даже забавно. Но это было… НЕ забавно, это было по-настоящему неловко. Дело, конечно, не в том, что среди гостей были заслуженный деятель культуры Варшавский, композитор Голдштейн, кинорежиссер Малкин, искусствовед Брагинский и Фридман, никто, просто всеобщий друг… Дело было совсем не в этом. «Какая гадость, позор, как можно в доме Ростовых…» – перешептывались гости.

      Светлана поднялась со своего места, мигнула стоящей в дверях домработнице – забери детей. Но та уже и сама дергала Таню сзади за юбку, ворчала: «Ну, Танька, пришла нарядная, а домой вернешься, исцарапанная в кровь… пойдем, я тебя йодом помажу».

      – Откуда в моем доме это чучело? – указывая на Нину, спросила Светлана, громко, во весь оперный голос, как восклицала в роли Лауры, обращаясь к Дону Карлосу: «Ты с ума сошел? Да я сейчас велю тебя зарезать моим слугам, хоть ты испанский гранд!» И, не дожидаясь ответа, повторила: – Откуда в моем доме это чучело?

      – Светлана, не нужно, не обостряй, это же дети… Девочка, дорогой мой цветок будущего, зачем же ты так… – шутливо начал Вадим и вдруг, решительно бросив шутить, свирепо заорал: – Ладно, к черту!.. Я спрашиваю: откуда в моем доме это чучело?!

      Вадим Ростов никогда не повышал голос – никогда. И оттого, наверное, это вышло так страшно, что каждый из гостей на секунду в ответ заполошно вскинулся: «Не я ли привел это чучело? Нет, слава богу, не я».

      И тут подняла руку Алена, как на уроке.

      – Это мы. Мы привели это чучело… – смущенно произнесла Алена.

      Ариша смотрела на нее, чуть не плача, – бедная Алена, ей страшно, она побледнела, закусила губу. Алена знает, что невозможно красивая и выглядит старше своих лет, но отвечать перед таким собранием – легче умереть на месте.

      – Простите, – тихо сказала Алена.

      Алена посмотрела на дверь – с надеждой, затем на Нину. Нина