Тайна генерала Каппеля. Герман Романов

и жизни по древнейшему праву более сильного хищника. А это не могло не нервировать солдат и офицеров, уходящих от станции в тайгу и оставляющих Нижнеудинск на произвол судьбы. Город вздохнул с облегчением, когда в него вступили отступающие от Красноярска белые отряды, от которых партизаны шустро удрали, получив хорошую трепку на станции Ук. Открылись лавки и парикмахерские, люди стали потихоньку выходить на улицы. Повеяло спокойствием и порядком, словно вернулось прежнее довоенное время, но, как оказалось для них, мимолетно, словно счастливый сон в короткую летнюю ночь. И город сейчас напряженно застыл в кошмарном ожидании, словно заяц при виде оскаленной волчьей пасти…

      – Мы уходим, простите… Верю, что вернемся! А с вами, «уважаемые союзники», еще сведем счеты! Раз и навсегда!

      Генерал-лейтенант Сахаров, бывший главком, три дня назад назначенный командующим 3-й армией, вернее, ее остатками, где боеспособных солдат и офицеров было меньше, чем в довоенном пехотном полку, покидал город с конвоем последним. Константин Вячеславович торопился – нужно было не только догнать ушедших вчера в авангарде ижевцев, но и опередить санитарную колонну с тифозными больными. Идти предстояло по обходным проселкам южнее линии железной дороги и Сибирского тракта, по которому уходили главные силы под командованием генерала Войцеховского. Путь был дольше, извилистым, по плохим переселенческим трактам, но шел через селения, еще не разоренные войной, в них легче было получить необходимый фураж для многочисленных лошадей и продовольствие.

      Повернувшись в седле, генерал угрюмо поглядел на «братушек». И поневоле вспомнил, как повели они себя в последние месяцы, роковые для русской армии. Ненависть, стойкая и жгучая, заполонила его душу при виде картинок из прошлого и видения настоящего. Ведь чехи наглели с каждым часом, превратившись из союзников в оккупантов, заполонив железную дорогу бесконечными лентами своих эшелонов – из русских вагонов и с русским же добром внутри их ненасытных утроб. И сорвали тем самым всю эвакуацию из Омска и других сибирских городов. Они не пропустили вперед ни одного русского поезда – женщины, дети, старики, раненые тысячами умирали в вагонах или разбредались в поисках милости от красных или свирепых сибирских партизан.

      Вот только жалость была очень редка в опаленных гражданской войной сердцах!

      А из окон своих вагонов, сытые и в тепле, на творящиеся ужасы спокойно взирали вчерашние пленные, ставшие владыками этой части Сибири. Если бы только взирали! Они захватили все железнодорожные станции со складами, полностью изгнав из них хозяев, отбирали силой паровозы у эшелонов с русскими беженцами, обрекая их тем самым на заклание. И так было повсеместно…

      Владивосток,

      командир роты Военной

      учебно-инструкторской школы

      подполковник Хартлинг

      – Все у нас через одно место делается…

      Подполковник Хартлинг ругался сквозь