Виртуальная история: альтернативы и предположения. Ниал Фергюсон

чтобы тех учили в богословской традиции, популярной двадцатью годами ранее, во времена их собственной юности. И все же даже студенты Эммануэль-колледжа, как в 1641 г. с удивлением обнаружили исследователи Палаты общин, проникали в часовню ультралодианского Питерхауса, чтобы вкусить запретный плод[259]. К 1639 г. лодианство в Кембридже “заняло главенствующую позицию. Полное доминирование было просто вопросом времени”[260].

      Выводы, сделанные на основании таких неизбежно неполных данных, следует рассматривать с огромной осторожностью[261]. Что касается статистики о возрасте и политических симпатиях в Парламенте, возникают интерпретационные проблемы с использованием информации о симпатиях 1642 г. для анализа отношения к режиму тремя годами ранее, в 1639-м. Не в последнюю очередь это связано с тем, что поддержку короля во время гражданской войны нельзя считать показателем поддержки политики режима в 1630-е[262]. Усреднение возрастов скрывает тот факт, что на парламентской стороне были, конечно же, и более молодые люди – такие, как Брук и Мандевиль, которым в 1640-м еще не исполнилось сорока, – и они могли бы на несколько последующих десятилетий стать бельмом на глазу режима. Подобным образом свидетельства о симпатиях 1640-х гг. в лучшем случае дают лишь грубое представление о политическом климате страны в последние годы единоличного правления. Однако если очевидные различия в отношении к режиму среди разных возрастных групп 500 с лишним членов Палаты общин хотя бы очень грубо описывали тенденции внутри страны, то это имело значительные политические последствия – и такой вывод становится еще более справедливым, если рассмотреть распределение общества по возрастным группам.

      Между 1631 и 1641 гг. распределение английского и валлийского населения по возрастным группам оставалось условно неизменным: люди в возрасте моложе тридцати лет составляли почти 60 процентов населения, а около трети населения составляли дети в возрасте до пятнадцати лет[263]. В 1640 г. половина населения (49,7 процента) была рождена после 1616 г., а следовательно, встретила вступление Карла I на престол в 1625 г. в возрасте девяти лет и менее. Или, если перевести это на язык политического опыта, в 1640 г. целая треть населения не знала другого короля, кроме Карла. Этой трети населения даже такие недавние события, как разногласия из-за “петиции о правах” 1628 г., вероятно, казались довольно далеким прошлым, ведь этим людям было от силы четыре года, когда Карл распустил свой последний Парламент в 1629 г. Если бы правление Карла I без Парламента продолжилось хотя бы до конца его жизни – до 1649 г., – Англия стала бы страной, в которой более половины населения не имело бы ни непосредственного опыта, ни воспоминаний о жизни при Парламенте. Это была пропасть не только в политическом отношении, но и в отношении памяти – и вполне вероятно, что она бы оказала колоссальное воздействие на восприятие “нововведений” режима

259

BL, Harleian MS 7019, fol. 82, ‘Some of the scholars [of Emmanuel] have received harm by their frequent going to Peterhouse Chapel…’. Ср.: Hoyle D. A Commons Investigation of Arminianism and Popery in Cambridge on the Eve of the Civil War // Historical Journal 29 (1986). P. 424.

260

Twigg J. The University of Cambridge and the English Revolution, 1625–1688. Vol. I. (The History of the University of Cambridge: Texts and Studies). Woodbridge, 1990. P. 41.

261

Подробнее о значении находок Брантона и Пеннингтона рассказывается в работе: Aylmer G. E. Rebellion or Revolution? England, 1640–1660. Oxford, 1986. P. 42. (Я благодарен профессору Томасу Когсвеллу за обсуждение этого вопроса.)

262

Виконт Фолкленд и сэр Эдвард Хайд, к примеру, оставались роялистами до 1642 г., однако они не одобряли многие аспекты политики, которую правительство проводило в 1630-х гг. Во многом успех Карла при создании роялистской партии в 1642 г. объяснялся его удачным преображением в первые два года работы Долгого парламента, когда он представил себя защитником известных законов и действующей церкви, в то время как Парламент изобразил в качестве института, угрожающего “нововведениям” в церкви и государстве. См., в частности, блестящую дискуссию на эту тему: Russell C. Fall of the British Monarchies 1637–1642. Oxford, 1991. Pp. 230, 413, 420.

263

Наиболее достоверные оценки для Англии и Уэльса таковы:

Частное сообщение от профессора Тони Райли. Я очень обязан профессору Райли за предоставление этих подробных выдержек из статистики, собранной для его масштабного исследования, проведенного в сотрудничестве с Р. С. Скофилдом, The Population History of England 1541–1871. Cambridge, 1981.