весь рост и своими мутными бельмами в упор смотрели на него. Некоторые из них, что-то смутно бормотали и стонали. Было ясно, что им очень одиноко и холодно. И им, вот действительно ужас то, очень хочется, чтобы он вошёл к ним в будку. Серая безнадёжность раннего вечера окутывала всё вокруг. Так он и шёл мимо этих коробок-домов, бывших людей. Пока не подошёл к четырёхэтажному зданию, построенному из того же ржавого кирпича. Он зашел по ступеням и открыл тяжёлые деревянные двери коричнево-гнилого цвета, и оказался у ещё одних таких же дверей с грязными окнами. Открыл и их. За ними его ждал тёмный небольшой зал, затем коридор. По правой стороне коридора были белые двери, они все были закрыты. Он поднялся на второй этаж. Там двери были открыты и у некоторых из них тоже стояли покойники, но уже, почему то в больничных халатах. Они тянули к нему руки, призывно манили и приглашали зайти. У одной из этих дверей он с удивлением обнаружил, свою умершую восемь лет назад мать. Она его тоже заметила, и было видно, как она вся вытянулась и стала с непередаваемой тоской звать его по имени. Он подошёл к ней, она нежно взяла его за руку и провела в палату. В палате стояло шесть коек, на них на всех сидели мёртвые женщины. Мать усадила его на свою кровать, не выпуская его руку, и стала говорить, как она его ждала, жалостливо спрашивала, почему он всё-таки, так долго не приходил. И он почувствовал, как его затягивает, что-то тягучее беспросветное и ему уже никогда не выйти из этой палаты. И чем больше он там оставался, тем у него было меньше шансов выбраться. Он стал бороться. Твёрдо и вместе с тем нежно, сказал – "Мама, прости"– И тут же услышал голос, живой голос своей жены. Она стояла на пороге, ещё более испуганная, чем он. Одновременно требовательным и дрожащим голосом говорила, что он должен немедленно выйти из палаты, а иначе будет поздно. Он стал медленно, через силу вставать с кровати, как будто его удерживали невидимые цепи и тут.....
Разбудил его ординарец – лейтенант. На часах было пять утра. Ему надо в семь быть в правительственном бункере, по приглашению министра обороны.
И вот он сидит и с тоской слушает, безопасника, пытаясь сосредоточиться и угадать, что от него потребуют. А, потребовать должны, иначе ему здесь делать было нечего.
– Итак, наступление начнется через восемь дней,– продолжил выступление Кураев,– единственный оставшийся выход это захват международной базы ядерных сил. С последующим нанесением массированного ядерного удара по альянсу. Для этого предлагается создать штурмовую группу. Основой группы, предлагается, сделать бойцов ваших фронтовых подразделений Владимир Евсеевич. – «Ага, вот зачем меня пригласили. – Подумал Радов». – В данный момент вы командуете всеми десантными, диверсионными и специальными подразделениями, воюющими на фронте. Вам лучше известны бойцы способные на захват такой крепости, как станция международных ядерных сил. Специалистов по вопросам взлома информационных систем мы вам предоставим. Предадим в создаваемую группу
