Времяворот. Владимир Ясев

нтябрьским дождем в ручейки,

      Возвращаются птицами мартовским днём.

      Закоулками белой бумаги брожу

      От беспамятства к смыслу по следу чернил,

      Где былое с грядущего рвёт паранджу

      Расстаюсь с тем, чего ещё не находил.

      Неразборчивый шепот, слетающий с губ,

      Роем мысли и сути совсем не в себе.

      Память в смуте, а голос то нежен, то груб:

      То ли ангел поёт, то ли тешится бес.

      Если будет возможность лукаво сбежать

      От фатальных везений коварной судьбы,

      Не придётся напрасно себе обещать

      Не услышать мятежного зова трубы.

      Даже если победа уже суждена,

      Даже если награда дается легко, —

      Ложным словом надежда была рождена,

      А до правды придётся шагать далеко.

      Так плутаю в чернильной сиреневой мгле,

      Где двусмысленность истин словами грешит

      На измятых страницах, забытых в столе,

      Но приходит ответ от изнывшей души.

      Маг

      Я ширь простер к твоим ногам —

      был откровенным,

      печально маятник качал

      ночной вселенной,

      во мраке звезды собирал

      рукой горячей

      и нежно в волосы вплетал

      их блеск прозрачный,

      дождями росными владел

      в хрустальный вечер

      и молча радугу надел

      тебе на плечи.

      Кот

      Старый, рыжий разнеженный кот

      Намывает нежданных гостей.

      Третий день дождь отчаянно льёт,

      Третий месяц, как нет новостей.

      Стынет чайника щедрая медь,

      Пляшут тени на грязном полу,

      Одиночества тонкая сеть

      Паутиной провисла в углу.

      Ни письма, ни звонка. Развезло

      Колеи немощёных дорог.

      Только дождь барабанит в стекло.

      Только кот мирно трётся у ног.

      Непогоды улыбка грустна,

      Неба хмурого тонок сарказм,

      Красота дребезжащих сонат

      Переходит в холодный соблазн.

      Намывай же, заветных гостей,

      Рыжий, милый и ласковый зверь,

      В эпицентре природных страстей

      Пусть нежданно откроется дверь.

      Наваждение

      День просеивал дождь через мелкое сито,

      Превратив облака в непроглядный туман,

      Чтобы ночи до дна мною были испиты,

      Чтобы был от любви я бессовестно пьян,

      Чтобы жадные губы роняли признание,

      Как священный мотив, вдохновенный романс.

      Вдоль далёких путей, поперек мироздания,

      Вне бесстрастных времен и бескрайних пространств

      Возвращаюсь к тебе, словно в храм Каджурахо,

      Где крутым по лекалу изгибом бедра

      Ты меня возрождаешь из бренного праха,

      А, потом, заставляешь опять умирать.

      Утром

      Из всего перезабытого

      не забуду никогда,

      как из крана незакрытого

      гулко капала вода,

      как ловил твое дыхание

      я в сплетенье нежном рук

      и искал в глухих рыданиях

      избавление от мук.

      Как скользнули и растаяли

      акварели фонарей,

      и сквозило утро раннее

      из распахнутых дверей.

      Сорочий рассвет

      Был тот странный предутренний свет,

      И привычные запахи дома,

      И в балконных дверях силуэт

      Угловатый и будто знакомый.

      Засыпая под песни дождя,

      Я тянул на себя покрывало.

      Волосинки со лба отводя,

      Ты ладони мои целовала.

      Нам не ведомо было совсем,

      Что бесстрастные звезды пророчат,

      И ломали обычность морфем

      Суетливые крики сорочьи.

      Прятки

      Мы снова мучаем друг друга,

      себе и людям портим кровь,

      бичуем жестко и упруго

      словами хрупкую любовь.

      И