Периметр-2020. Неоновая угроза. Антон Павлович Кротков

произнесённое, прерывающееся: «Переверните меня… Сил нет, так помирать…».

      – Да-а… тяжко вздохнул академик, с таким дряхлым сердцем, какое бьётся сейчас в его груди, он уже покойник, и самое противное, что неприглядный финал может случиться в любую минуту и будет именно таким – отталкивающим и жалким…

      Поэтому он так стал бояться ночевать дома. Здесь ему не так тоскливо. Лучше уж умереть на службе, словно командир на боевом коне…

      Вдали, за окном светились красиво очерченные голубовато-неоновым ореолом башни Сити. Некоторое время рано подряхлевший мужчина смотрел на них. Потом скользнул равнодушным взглядом по полкам с многочисленными призами. Тут были собраны самые престижные высшие научные награды мира – предел мечтаний любого исследователя; но ему что в них теперь проку? Три месяца назад он шумно отпраздновал пятидесятилетие. Как выдающегося учёного его чествовали политики высшего уровня. На юбилей съехались почётные гости со всего мира. Он много улыбался в те дни, старался выглядеть бодрячком, раздавал оптимистические интервью, но радости не испытывал. И никто из гостей даже не догадывался о том, что жить юбиляру осталось максимум полгода, и то если сильно повезёт, ведь именно столько ему дали врачи. И надежды нет. На самом деле его больное дряхлое сердце может остановиться в любой момент. Возможность операции на нём исключена из-за тяжелого диабета. Так что мирские почести перестали его радовать: что проку быть почётным профессором десяти крупнейших университетов и даже нобелевским лауреатом, если тебе уже куплен участок на кладбище и заказан надгробный памятник…

      Мужчина вернулся за стол и снова уставился на работающее сердце. По словам этой нахальной дамочки, уже прошло десять часов как его изъяли из тела, а оно сокращалось и сокращалось. Всем своим видом опровергая представления скептиков о пределе возможного. Он вспомнил последнее свидание с покойным отцом в больнице, когда он сжал руку отца и чувствовал, как замедляется и в конце концов замер его пульс. Его тут же увезли в реанимации, где отец умер через сутки. А ведь он так же до последнего цеплялся за жизнь, искал в его сыновьих глазах надежду…

      Внезапно обречённый академик ощутил, как с надеждой забилось в груди его собственное сердце, и задумался о том, о чём всегда высказывался с большим пренебрежением: «А может быть не так уж не правы древние китайцы, утверждающие, что пока сердце не покинет та самая загадочная сила, которую они называли „ци“, – оно бессмертно». Никогда и никому маститый академик не признался бы в подобной крамоле, но как же она ласкала его собственное потрёпанное сердце!

      Он снял телефонную трубку и набрал номер:

      – Да, это я, – усталый голос вдруг наполнялся силой. – Вот что, сегодня к десяти часам к вам подъедет наша «рэкетирша», так выдайте ей всё, что она просит… Да, я помню, что говорил, ну и что. Открылись