Поговорим? О том, о сём…. Марита Мовина-Майорова

солнце сквозь них светило. Казалось, что снаружи – июль в разгаре. Но мы-то знали, что там всё ещё минус десять. Такой вот обманчивый этот Приморский край, хотя и на широте Сочи!

      Стали мы подъезжать к реке. Муж пытался найти удобный съезд на берег к реке. А, надо сказать, берега на той нашей речке были невысокие, но крутыми могли быть – мама не горюй! Однако, туда, куда мы направлялись, берег был хотя и высокий, но зато пологий. Зимой всегда, если ещё и снега нет, совсем просто по нему к реке съехать, даже без шипованой резины, которой муж тогда ещё не обзавёлся.

      Ну вот.

      Нашёл Вася съезд и стал потихоньку, притормаживая, спускаться. А я гляжу вперёд, на реку, на лёд, и вдруг вижу, что метрах в пяти от берега – полынья! Я-то на переднем месте сижу, вот мне и видно лучше всех. А муж спуском занят.

      И тут давай я орать:

      – Тормози, тормози, полынья!

      А он на меня не смотрит, улыбается, видно думает, что я в своём репертуаре – стращаю его. Мужики на заднем сидении захихикали.

      А машина всё ближе к наледи на берегу, всё ближе!

      Тут я как начну ручку дверцы дёргать, а она, гадина, как нарочно, как в америкоских фильмах ужасов – я-то всегда думала, что это специально они так придумывают и снимают, чтобы обстановку сильнее нагнетать и страх на зрителя нагонять, – не поддаётся.

      И здесь, наконец, обратил Вася внимание и на меня, и на речку. Полынью увидал. Никогда не слышала, чтобы матом ругался, а тут такое выдал! – и по тормозам! Мужики сзади нам на плечи навалились и через лобовое стекло увидать силятся, отчего я ору, и Вася матюгается. А он давит на тормоз, а машина уже на заледенелый берег выехала и катит себе вперёд, и катит.

      Конечно, всё это я описываю медленно, как будто так медленно всё и происходило. А на самом деле – секунды!

      Смогла я дверцу открыть и вывалилась на берег, а машина с моим Васей и мужиками как катилась к проруби, так и покатилась!

      Я глаза закрыла…

      …Слышу, крики ко мне приближаются. Глаза открыла, а увидать от пелены в глазах ничего не могу, только силуэты размытые, бликами тёмными мерцают. И голос:

      – Любочка, Любочка, всё в порядке.

      И руки, с земли меня поднимающие.

      – Любочка, всё в порядке. Ничего страшного не случилось. Живы мы все.

      И только тут зрение ко мне вернулось. Смотрю, а Вася мой рядышком стоит и меня обнимает, а мужички – Иваныч, Сашка и брат его Толян – бледнющие, как из могилы вынутые! Но смеются, гады! Вот сволочи! А меня ноги не держат. Вот что значит, не женское это дело в мужские компании лезть!

      Вокруг я глазами обвела, а машины-то нашей нигде не видно.

      – Вася, а машина?…

      – Машина?… Да чёрт с ней, с машиной – вон под лёд уходит.

      Я как глянула, так и обомлела вся! Машинка наша любимая, Тойоточка старенькая – только багажник из полыньи торчит! И только я багажник взглядом зацепить успела, а он – нырк – и нет его. Полынья, точно так и родилась ровненькая –