Детектив из «Мойдодыра». Григорий Лерин

понял.

      – Ну, мои сборы недолгие – только подпоясаться.

      – Часа в три выходи. Как раз к первой электричке на станцию поспеешь. Ира тебе костюм приготовила – подпояшешься. От сына остался, сынок такой же стати был. Ему-то больше не надо…

      – Афган?

      Андреич хрипло, протяжно вздохнул.

      – Афган-то его живого выпустил. Даже с орденом наш сынок вернулся. Только радость у нас недолго задержалась. Не хотел он в нашей жизни остаться. Ира сразу распознала, что Виталька наркотики употребляет. Отравила его чужая земля, хотя с виду и живым отпустила. Чего только не пробовали… Она умница, Ира-то моя – питерская, первый медицинский закончила, не смотри, что в деревне живет. А сюда по распределению попала, да так и осталась. Вся округа под ее окнами крутилась, по три раза на дню дрался…

      Гордость и нежность вспыхнули в голосе Андреича и погасли.

      – Она всех колдух обошла, всякие зелья составляла, чтоб кровь ему очистить. Одно время даже думали: вырвем Витальку. И он подыматься начал. А потом уехал к дружку в райцентр, так назад мы его уже в гробу привезли. Передозировка, значит, вышла…

      Андреич закурил, протянул сигареты собеседнику и продолжил, не глядя на него.

      – Не хотел я, чтоб она с тобой возилась, ох, не хотел! Столько натерпелась, куда же еще? Ну, а она… Я – врач, говорит. Да я потом и сам додумал. Проверить она хотела: можно ли было Витальку вытащить, правильное или нет лечение у нее. Ну, и пожалела тебя, бабы-то – они жалкие. А сейчас каждый день на кладбище плачет, прощения у сына просит, что его не спасла, а чужого человека на ноги поставила. Я вот думаю: ты уедешь – легче Ире будет. А так уж очень она убивается.

      Андреич повернулся и посмотрел собеседнику в глаза. Догорающая сигаретка скупо подсвечивала его исчерченное глубокими бороздами лицо. Красные точки отражались в блестящих непроницаемых глазах.

      Гость молча ждал продолжения.

      – Хотя истории у вас разные. – Андреич последний раз глубоко затянулся и бросил окурок под ноги. – Ира-то моя говорит: ты не наркоман. Ты от шприца шарахаешься, боишься. Это я понимаю. И еще Ира говорит: какие-то реакции так, а какие-то – эдак, значит, ты, вроде бы как, и не сумасшедший вовсе. Она твои анализы в район изучать возила, так они показали резкое накопление какое-то там. Ну, как если бы тебе большие дозы за короткое время кололи. Это я тоже понимаю. Тебя ненормальным специально хотели сделать. Ира зря говорить не будет, а я ей верю во всем, не только в медицине. Это я все понимаю…

      Человек из леса сглотнул неожиданный комок в горле.

      – Спасибо вам за все.

      – Нечего! Все люди. Которые люди, а не звери.

      Хозяин потер ладони о брюки, многозначительно помолчал, и гость понял, что предыдущий разговор – всего лишь прелюдия.

      – Я вот что не понимаю… Ира ездила в район. Там в больнице лежит мужик с соседней деревни, Кирпич, его все в округе знают. Ему полруки перешили-перештопали, два пальца отрезали вовсе. Милиционер показания снимал. Кирпич говорит, какой-то