А вот был случай (рассказы геолога). Виктор Музис

его в «ногдаун» и какому-то сотрясению… Кое-как перезимовав, он к весне совсем ослаб и отлеживался в кустах, не в силах подняться. А когда мы проезжали мимо, он вскочил из последних сил, испугавшись шума вездехода, ломившегося через кустарник, и тут же упал от бессилия… Вот такое могло случиться…

      Любил я и куропаток пострелять. Особенно непуганые они были на Колыме. Они, глупые, выдавали себя еще издали тревожным гульканьем. Но не улетали, а начинали перебегать между кустиков. Один выстрел по цели на земле, второй – на взлете. Иной раз лежишь в палатке… и вдруг шум крыльев приземляющейся стайки и гульканье. Как говорится, далеко ходить не надо.

      Поначалу я куропаток и уток ощипывал. Затем мне это занятие надоело и я стал их обдирать, отделяя и кожу и перья. И быстро, и не утомительно.

      7. Комарье

      Об этой твари хочется упомянуть еще раз. Она тучей висела в воздухе и издавала даже свой специфический гул. Гул становился звоном, когда вылуплялись эти полчища молодых и голодных, охочих до крови, ненасытных животных. Они не спешили садиться куда попало, как более крупные, подросшие, а норовили сразу спикировать и вцепиться в тебя, прицепившись на лбу, щеках, шее и запястьях. Перезимовавшие зиму – крупные, грузные (мы называли их «юнкерсами» или «бомбардировщиками» в отличие от мелких «мессершмитов») небольшими ордами кружили над головой, и, не спеша пикировать, выбирали место для точного удара.

      Мы часто недоумевали, откуда их столько и как можно так долго висеть в воздухе, ожидая добычи, вроде редких здесь геологов. Оказывается, они отдыхали, рассаживаясь на траве и кустарниках ольхи и тальника, и терпеливо поджидали забредшего в их владения крупного зверя – сохатого или дикого оленя, в достатке бродившего в этих местах. Домашних оленей им «поставляли» местные жители, проезжавшие к мимо них по каким-то своим делам или кочующие, перегоняющие небольшие стада в поисках новых мест корма (ягеля).

      Особенно меня поразило обилие этой твари в Верхоянье. Забравшись на верхотуру какой-нибудь горы и надеясь здесь проветрить свои мозги и голову после тяжелого подъема, оказывалось, что их ничуть не меньше, чем внизу. Оглядываешь совершенно голые склоны гористой местности и недоумеваешь – ну что эта гнусь здесь делает? Кого ждет? Сплошная щебенка! Ведь баранов здесь не так уж много. Разве что на вертолете разыщешь. А геологов и того меньше…

      Но уж дождавшись добычи, они набрасывались на бедное животное всеми близ сидевшими ордами и облепляли его со всех сторон.

      Толстую мохнатую шкуру им было не прокусить и они сосредотачивались на их ногах и морде, залепляя глаза и ноздри. Кое-как стряхивая их с головы об ветки кустарника, одуревшие сохатые уже перли напролом сквозь чащу, только бы добежать до речки, где был ветерок и слегка продувало и залезали в воду…

      У нас шкура не такая толстая и поэтому приходилось приспосабливаться по своему, с каждым годом совершенствуя свои навыки… Поначалу спасал диметил