Стихи (опаленные войной). Анатолий Музис

     сапог солдата

      Отпечатал след на Яхрому.

      А в больших и светлых классах школы,

      Словно в собственном своем дворце,

      Поселился грузный и тяжелый

      С черными крестами офицер.

      Он сказал, что кончилось ученье.

      Он сказал: «Россия есть капут!»

      И велел очистить помещенье

      За пятнадцать, максимум, минут.

      Зимний холод пробежал по залам.

      Зимней стужей скованна земля.

      Что сказать?.. Тоскливо и устало,

      Молча разошлись учителя.

      А хромой и маленький учитель

      Не ушел… Зачем идти?.. Куда?..

      В четверть часа мог ли он, скажите,

      Уложить пятнадцать лет труда?!

      Даже в час смятенья и тревоги,

      Правда, в том повинна и нога,

      Не ушел он по примеру многих,

      Не покинул школу на врага.

      А минуты, словно капли крови,

      Истекли. Миг мал или велик?

      Офицер, сердито сдвинув брови,

      Приказал очистить класс от книг.

      А учитель… Он на офицера,

      Позабыв о страхе, закричал:

      – Разве можно?.. Пушкина?.. Мольера?..

      Он не спас их.

                         Он попал в подвал.

      Конвоир сноровисто, с издевкой

      Объяснил, что ждет его, как мог.

      Показал на шею, на веревку

      И потом куда-то в потолок.

      Все понятно, повторять не надо.

      Тусклый свет в окне над головой.

      За оконцем, волоча прикладом,

      Изредка проходит часовой.

      Жить осталось мало, очень мало.

      Может быть всего лишь эту ночь.

      Мрачен сумрак графского подвала.

      Кто сумеет узнику помочь?

      Так промчались день и ночь,

                                         и снова

      Сквозь решетки свет проник в подвал.

      Почему не видно часового?

      Что за грохот?.. Он не понимал.

      Он поднялся со своей лежанки.

      Вдруг… Речь русская! Шаги, еще шаги!

      Звезды на заснеженных ушанках,

      Черные граненые штыки.

      Расцвела холодная аллея,

      Захлестнул глаза горячий шквал.

      Он выбежал, он бросился на шею

      И зарыдал.

      Мы прошли по землям Подмосковья

      Сквозь бураны множества смертей.

      Кровью, собственной горячей кровью,

      Мы навеки породнились с ней.

      Выли бомбы, гулко били пушки,

      Громыхали бронепоезда.

      Оставались сзади деревушки,

      Оставались сзади города.

      Как сейчас живут в них я не знаю,

      Но в одном уверен быть могу —

      Там детишек снова обучают

      Русскому родному языку.

      25. Письмо от матери и ответ…

      Над землянкой тесной

      Мартовское небо.

      Солнце нижет воздух

      Золотой тесьмой.

      На моих коленях,

      С котелком и хлебом,

      Из дому от мамы

      Теплое письмо.

      Пишет мне из дома,

      Задает вопросы:

      «Как ты там, сыночек?

      Как