Чайка с острова Мираколо. Алена Волгина

с воплями ужаса.

      На церковных фресках Виадора представала величественной, высокой женщиной, облаченной в лазоревые одежды. Но здесь, в тайной крипте монастыря Терра-деи-Мираколо, скрытой от чужих глаз, неизвестный художник изобразил все как есть. А согласно обычаю, девушке-кьямати надлежало входить в воду в том виде, в каком она вышла из чрева матери, то есть нагой.

      На стене, оживая в загадочных переливах водяных бликов, маленькая монахиня, совсем еще девочка, едва переступившая порог созревания, бестрепетно стояла перед живой скользкой глыбой размером с фелуку. Яркие краски не потускнели от времени. Тоненькая угловатая фигурка девушки на фоне темных волн с клочьями седой пены словно светилась.

      Сидя в крипте и слушая тихое дыхание моря, я размышляла о том, что художнику не хватило храбрости изобразить всю легенду целиком. Наверное, она казалась ему чудовищной. Ну, он же не был кьямати. Второе правило, которому нас учили, гласило: морю чуждо понятие справедливости, оно отзовется (если вообще отзовется) на те чувства, которые найдет в сердце зовущей. Поэтому ради собственной безопасности, прежде чем опускать руки в священные воды, следует научиться очищать свой разум от зла.

      Виадора призвала живущих-под-волнами с гневом и ненавистью в сердце, желая сгубить фиескийцев, – и была растерзана теми, кто откликнулся на ее зов. Зато она спасла город.

      Я, конечно, была не так сильна. Но после долгих часов бдения в крипте, постов и медитаций море все же откликнулось мне. Я надеялась, что оно придет на помощь, когда наступит время отомстить и защитить двух дорогих мне людей. Пусть даже такой ценой.

      ***

      Обед в доме Арсаго закончился. Стол, разоренный гостями, был похож на пляж после шторма, на котором, словно ловкие крабы, суетились безмолвные лакеи. Общество переместилось в салон, куда на подносах принесли кофе – новомодный горький напиток с чарующим запахом, навевающим мечты о горячих пустынях и восточных сказках. Я же, потихоньку покинув остальных дам, вышла на террасу.

      После происшествия с паурозо мне нужна была минутка уединения, чтобы прийти в себя. С террасы было видно, как «подарок» со всеми предосторожностями погрузили в лодку и отправили к дому Граначчи. «Вот Ассунта обрадуется!» – подумала я не без ехидства. Может, мне повезет, и она запрется в комнате еще на неделю?

      Запрокинув голову, я любовалась бархатным ночным небом. Ночной ветерок холодил влажную кожу, от крепкого прохладного воздуха закружилась голова. Ночь слегка посеребрила верхушки кипарисов, внизу невидимая вода в канале перешептывалась с замшелыми ступенями.

      – Значит, вы все же владеете колдовским искусством!

      Я вздрогнула. Из темноты на свет факелов выступила знакомая стройная фигура дона Алессандро. Сегодня он соизволил сменить свой обычный черный дублет на темно-синий, правда, того же глухого покроя, без всяких украшений.

      Я приветливо улыбнулась:

      – Теперь, надеюсь, вы