Заговор женщин. Кристина Арноти

положила деньги в карман. – Они со мной говорят и платят, как будто я психолог. Рассказывают свои истории. Даже австралийцы.

      – Вы знаете много австралийцев?

      – Те, которые забредают сюда, мало говорят о себе и своих махинациях.

      – Махинациях? – подскочил Манн. – Я тоже ищу как раз такого типа, «махинатора», который живет в Сиднее.

      Амалия, слегка порозовевшая от шампанского, растянулась на кровати. Она вытащила из ящика тумбочки несколько квадратных пакетиков.

      – Презервативы. Если вы вдруг захотите меня…

      – Нет, спасибо.

      Она рассмеялась и сказала:

      – Предпочитаете, чтобы я ходила вокруг да около? Вот увидите, выйдет глубоко нравственно. Итак, начнем: если вы не женаты, то могли бы приятно провести со мной время… Если вы не давали обета безбрачия – то же самое… Если вы не импотент…

      – Это все не про меня!

      – Тогда, – сказала Амалия, – дело куда серьезнее: вам надо полюбить, чтобы переспать? Я имею в виду, испытывать чувства к партнеру? Такое годилось для добропорядочной женушки, которая жила полвека назад. Половой акт – это не любовь.

      Манн прошелся по комнате.

      – Амалия, – принялся объяснять он, – я как компьютер, открываю то один файл, то другой. Если бы у меня сейчас была загружена программа «половой акт», я бы уже обнимал вас. А потом запустил бы файл «страсть». Но я ничего этого не хочу!

      – Вы человек рассудка, – заключила Амалия. – Только зря трачу с вами время.

      – Больше всего меня сейчас интересуют эти бизнесмены из Сиднея…

      – Я вам сказала, большинство из них врут. Говорят, что у них совещание в Лос-Анджелесе, а потом всплывают тут, за игровыми столами. А что вы делаете в Австралии?

      – У меня там брат живет, я приехал к нему в гости и остался. Но я ощущаю себя гражданином мира. Амалия?

      – Да.

      – Я восхищен.

      – Мной?

      – Нет. Определенными признаками, которые доказывают, что нет ничего более изумительного, чем…

      Амалия потянулась, чтобы подчеркнуть совершенство линий своего тела.

      – Более изумительного, чем что?

      – Чем человеческое существо, – сказал Манн, – этот неисчерпаемый источник глупых сюрпризов и жестокостей.

      Ее это задело. Настроение испортилось.

      – Вам не кажется, что, отказывая мне таким образом, вы можете меня унизить?

      – Сожалею, но сейчас я не настроен на секс. Какие вопросы вам задают чаще всего?

      – «Почему такая профессия?», «Вы слишком красивы для этого»… На что я отвечаю: «Для кого я слишком красива? Для вас? Тем лучше!» А потом обо мне забывают.

      Она знала, что ее серебристая блузка распахнулась уже до второй пуговицы. Она знала, что ее груди прекрасны. Волосы рассыпались по плечам, и от этого она казалась совсем юной. Она выбрала этот наряд опереточной космонавтки потому, что даже перед семьей пуэрториканцев, с которой она справляла Новый год, ей хотелось предстать звездой кино. Этот сияющий костюм был частью ее образа.

      Она вытянула левую руку.

      – Чем бы вас соблазнить?

      – Может,