Хроники пяти королевств: Избранница древнего. Морвейн Ветер

ругани, Вепрь стиснул мои выставленные на общее обозрение бёдра и вошёл в меня, больше не тратя времени на подготовку. Это было больно. Но куда сильнее боли было отвращение от мысли, что во мне находится человек. Что он берёт меня на глазах у всех. Член Вепря ходил с бешеной скоростью, будто я была лишь тряпичной куклой в его руках.

      Колени подкосились от бессилия, но руки насильника легко удержали мои бёдра на весу, позволяя сохранять взятый ритм. В первые секунды была только боль. Я закусывала губу и уже не ругалась, потому что с каждым толчком накатывало отчаянье. Потом, когда Вепрь ушёл и сзади пристроился другой, я снова стала дергать руки в стороны, пытаясь вырваться из наручников, но об этом не могло быть и речи. Новый поток ругани вылетел из моего горла, и я ощутила ещё несколько ударов под рёбра – меня хотели заткнуть. Чем больше я поносила этих уродов, тем больше ударов сыпалось на меня, и наконец я замолкла, поняв всю бессмысленность своего поведения. Только стиснула пальцами цепи и равнодушно терпела, как входит в меня уже третий член. Этому нравились шлепки, и он без конца награждал меня звонкими ударами по ягодицам, приговаривая что-то о сладких эльфячьих дырках.

      Я продолжала стискивать зубы, убеждая себя, что сотру их в порошок, но верилось в это мало. Когда во мне побывали все шестеро, Вепрь предложил пойти по второму кругу, и они стали меняться чаще. По ягодицам и пояснице то и дело текли очередные отвратительно тёплые брызги.

      – Что молчишь, куколка? – очередной удар пришелся мне в живот, и мышцы скрутило судорогой.

      – Наслаждаюсь, – процедила я, и новый взрыв хохота стал мне наградой.

      В какой момент всё закончилось, я поняла с трудом. Просто звякнули наручники, и тело безвольно осело на пол. Я лежала так, по уши в какой-то дряни, и пыталась не думать о том, что произошло. Нужно было встать. Я подняла руки, чтобы убрать упавшие на глаза растрепавшиеся волосы, и только тут поняла, почему до сих пор пребывала во тьме. Мешок. Снова мешок.

      Я сорвала его с яростью и отбросила в сторону. Попыталась вскочить и пнуть его ногой напоследок, но рухнула, расшибая колени и замерла, стоя на четвереньках. Я простояла так несколько секунд старательно выгоняя любые – вообще любые – мысли из головы. Потом повернула голову, оглядываясь, и поняла, что нахожусь в каком-то подвале. Одежда валялась неподалёку, и я вспомнила фразу «никаких следов». Бросила взгляд вниз на своё тело. В самом деле, кроме липкой дряни, текущей по бёдрам, никаких следов не осталось.

      ***

      Выбравшись на свет из этого чулана, я первым делом нашла бочку с водой. Темнота окончательно опустилась на посёлок, но мне было всё равно. Я кое-как отволокла бочку за угол ближайшего домишки и, стянув штаны, принялась отмываться. Долго тёрла бёдра и спину, а затем так же долго отстирывала запачканные о тело рубашку и брюки. Успокоилась лишь тогда, когда окончательно лишилась сил. Возбуждение и потребность что-то делать сошли на нет так же быстро, как и появились, и я медленно поплелась к баракам, надеясь отоспаться. Боль понемногу притуплялась – и то лишь потому,