Соседка. Татьяна Михайловна Василевская

Борисович махнул маленькой костлявой ручкой.

      – Ну, ничего. Не бери в голову… Ну, беги, Леля. Беги. И так ведь задержал тебя. Хочется иногда поговорить. Я-то один живу…

      Леля уже сделала шаг вперед и остановилась. Ей стало жаль одинокого смешного человечка. Это ведь и впрямь ужасно, когда ты совсем один и даже поговорить не с кем. Совсем недавно, она и сама ощущала подобное одиночество, страшно страдая из-за него. Это при том, что у нее есть семья. Люди, которые любят ее, стараются поддержать. А сосед совсем один. Он готов даже разговаривать с соседской девочкой подростком, лишь бы хоть ненадолго избавиться от ощущения одиночества и ненужности никому.

      – Николай Борисович, я, если можно, с удовольствием взгляну на Вашу коллекцию. Я еще ни разу не видела ни одной настоящей коллекции. Я имею в виду, серьезной, – она улыбнулась, – не календарики и не вкладыши от жвачки.

      Николай Борисович буквально просиял от радости.

      – Конечно Леля. Я с радостью, поверь, с огромной радостью покажу тебе. – Он засмеялся и замахал маленькими ручками. – Ты не бойся, я покажу тебе только самую интересную часть коллекции, так что не задержу тебя надолго. Я же понимаю, молодежи со стариками скучно.

      –

      – А вот это – дореволюционные российские марки. Видишь, вот на этой, – тощенький палец ткнул в маленькую, на Лелин взгляд, довольно невзрачную марку, – нет штампа, то есть, марка не погашена. Таких непогашенных экземпляров всего тринадцать, – Николай Борисович радостно улыбнулся. – Представляешь, всего тринадцать штук! И одна из них у меня.

      Он засмеялся. Леля, хоть и не понимала, как можно восторгаться этими крошечными клочками бумаги, тоже улыбнулась. Было довольно забавно видеть, как взрослый человек так радуется из-за подобной ерунды. Но, важно ведь, чтобы человек чувствовал себя счастливым, неважно из-за чего. Пусть даже и из-за обладания маленькими кажущимися большинству людей бесполезными кусочками бумаги.

      Коллекция у Николая Борисовича была весьма обширная. Целых две полки в книжном шкафу были заставлены альбомами с марками. Кляссерами, как назвал их Николай Борисович.

      Квартира у соседа была любопытная. Старинная тяжеловесная мебель, с затейливой резьбой. Несколько настоящих картин в золоченых тяжелых рамах. И очень много книг. Причем художественной литературы было мало. В основном были книги по филателии, на разных языках. Много книг по искусству, по истории. Всевозможные словари. Были еще книги по психологии и даже книги по колдовству и магии. Очень старые. Николай Борисович, посмеиваясь, сказал, что не использует их по назначению. Просто старые книги это тоже его страсть, хоть и не такая большая как марки. Когда попадается, что-то любопытное, по доступной цене, он покупает. Во всей квартире был идеальный порядок. Ни пылинки. Все вещи аккуратно разложены. Алла Сергеевна тоже была поборницей чистоты и вечно гоняла мужа и дочерей, заставляя все раскладывать по своим местам, но у Николая Борисовича все, буквально сверкало. Очевидно, это было какой-то причудой