Апокалипсис³. Макс Максимов

смог убить, помнишь?

      – Пап, что он говорит?! – плакала Ева, сидя на полу возле Антона.

      – Ева, я не знаю, о чем он, – сказал Антон.

      – Так, вставай, или помочь? – сказал мужчина.

      Антон поднялся и повернулся лицом к группе захвата.

      – Бороденку-то не успел сбрить, – сказал один из служителей закона.

      – В мире такое творится! Вы что, не слышали?! Зачем он вам? Идите домой! – говорила Ева.

      – Деточка, мы-то как раз и работаем сейчас активнее остальных, – сказал мужчина с бородой.

      Антона вывели в подъезд, держа сзади под руки.

      – Скажите адрес! Куда вы его везете?! – спросила Ева.

      – ИР номер четыре, Мостовая, дом семь, – ответил мужчина с бородой.

      – ИР? – спросила девочка.

      – Ева, главное, не волнуйся за меня, все нормально, – сказал Антон, стоя у лифта.

      – Изолятор распределения. Тебе, деточка, это незачем, ты поедешь в другое место, – сказал мужчина с бородой.

      – А вы пока можете начать обыск, – сказал он одному из своих людей.

      – А с ребенком что?

      – Свяжись с Артемом, пусть пришлет кого-нибудь из своих – это уже не наша забота.

      – Хорошо.

      – Все, мы поехали.

      – Давай.

      Ева смотрела на отца.

      – Ева, главное, не волнуйся, – сказал Антон, заходя в лифт в сопровождении полицейских.

      Люди в масках осматривали каждую полку, каждый шкафчик. Проверяли карманы курток, висевших на крючке в прихожей. Ева зашла на кухню. Саша стоял возле холодильника, опустив руки.

      – Ты чего? – спросила девочка, вытирая рукавом слезы.

      – Не хочу привлекать к себе внимание, – ответил робот, – поговорим, как они уйдут.

      Ева выглянула в окно и увидела, как Антона сажают в черную машину.

      – Мостовая, дом семь, – произнесла тихо девочка.

      «Как могла произойти такая ошибка? – думала Ева. – Отец самый добрый, самый вежливый и веселый человек во вселенной. Они сказали, что он убийца. Убил двенадцать человек. Смешно звучит. Смешно, но почему я плачу? Все хорошо, папа сказал – будет все хорошо. Значит, так и будет».

      Ева села за стол и уперлась щеками в ладони. Она понимала, что это ошибка, что отец скоро вернется, ведь полиция разберется во всем. Но успокоиться и перестать плакать по команде не могла. Сидела и плакала. Слышала, как сотрудники полиции возятся в их комнатах.

      Полицейский в коридоре вытащил нож и кровавые салфетки из сумки Антона. Оглянулся и посмотрел на девочку. Не показывая ребенку окровавленное оружие, он переложил его и салфетки в целлофановые пакеты и убрал их в черный рюкзак.

      Достал телефон и начал что-то шепотом говорить. Потом перешел на обычную речь.

      Ева поняла, что он недоволен тем, что не мог дозвониться до какой-то Кати. Полицейский говорил, чтоб вызвали сюда кого-нибудь, потому что они не могут оставить ребенка одного в квартире.

      – Черт, – сказал он тихо, убирая телефон в карман, – одна полиция, что ли, работает.

      – Ева, – обратился он к девочке, стоя в коридоре, – сейчас сюда приедет