Хакер всея Руси. Елена Гурьянова

и академика, кем являлся на самом деле. Прихлебывая из огромной кружки обжигающий черный кофе, ректор листал докторскую диссертацию своего ученика.

      Большой стол – «официальный», как именовал его сам ректор, или «нагоняйный», как его окрестили преподаватели, был завален папками, книгами, всевозможными бланками, какими-то длинными, закручивающимися листами… Ректора такой беспорядок ничуть не беспокоил. За долгие годы в главном университетском кресле он понял, что с бумажным потоком, в последние годы превратившимся в стабильный девятый вал, бороться бесполезно. Надо просто выуживать основное. Остальное – само собой отлежится, пройдет через процесс усушки-утряски и попадет в корзину. А если по нечаянности что-то важное пропустишь, напомнят авторы послания. А не напомнят – значит, было не так уж и важно…

      На стене за официальным столом прикреплен широкий и длинный, в полтора человеческих роста, свиток, весь исписанный вкривь и вкось разноцветными фломастерами, многие записи перечеркнуты. Вверху и внизу свиток заворачивался трубочкой. Ректор признавал только такой еженедельник: все на виду, ничего не упустишь.

      Раздался тихий стук, огромная дверь, недовольно поскрипывая, отворилась, и в кабинете материализовался маленький, сухонький, предельно аккуратный старичок лет восьмидесяти с тоненькой блестящей черной папкой под мышкой – главбух вуза:

      – Добрый день!

      – Привет, Палыч! Садись. Кофейку?

      – Вы знаете, что я не пью этот крайне вредный напиток. Тем более гигантскими кружками.

      – Ну а я пью. Знаешь, голова начинает лучше соображать. Нам ведь с тобой надо хорошо соображать, так? Говори, с чем пожаловал? Какой неоплаченный счет нам опять выставили?

      – Сегодня утром министерство перечислило нашему вузу 87 миллионов 260 тысяч рублей.

      – Хе! – изумился ректор. – С чего бы? Но все равно приятно. Когда у нас там совет? На той неделе? Решим, как потратить.

      Главбух откашлялся. Ректор удивленно посмотрел на него:

      – Что с тобой, Палыч? Простудился?

      – Я здоров. Но я обязан вас предупредить, что перечисленные деньги – по некоторым замеченным мною признакам – крайне сомнительные. Я полагаю, что их перечислили нам по ошибке.

      – Вот как?! – ректор задумался, потом, кряхтя, поднялся с кресла и направился к своему официальному столу. Покопавшись в верхнем ящике, выудил оттуда совершенно замызганный и помятый листок бумаги с каким-то списком. Примерно треть строк в нем была жирно и неряшливо перечеркнута. Прихватив ручку, ректор вернулся к столику.

      Тем временем главбух, брезгливо отодвинув кружку с кофе на край столика и протерев его не слишком чистой ректорской салфеткой, положил свою папочку, осторожно расстегнул молнию и вытащил свой идеально ровный листок с таким же списком. Те строки, которые в ректорской бумаге были перечеркнуты, у главбуха были отмечены аккуратными галочками.

      – Ну, давай глядеть, – предложил ректор, усаживаясь в кресло и беря в руку свою кружку. – На это оборудование мы еще сто лет не потянем, – вздохнул он,