Вирусы просвещения. Сергей Минутин

нам предоставляет наше бытие. Всмотримся внимательно в то, какие возможности открылись постсоветскому российскому народу с началом и бесконечным продолжением «перестроечных», вроде как «реорганизационных» процессов. С первых дней перестройки о честности речь не ведётся совсем, а наоборот стало разрушаться то, что объединяло народы, особенно равенством всех перед всеми. Даже в таких отраслях государственной деятельности, где без уравниловки нельзя (образование, здравоохранение, армия и другие силовые структуры, административный аппарат), начали с ней «борьбу».

      Это не простое внедрение в общий ритм государственной жизни коррупции и банального воровства, это именно разрушение единичности народа и навязывание ему «товарного мышления» для его полного уничтожения.

      Здесь нет западного следа. Скорее наоборот. Достоевский, Герцен, Толстой, Розанов, Гоголь и многие другие писали именно об этой стороне самого тупого мышления российского чиновника, которого спасает до сих пор только масштабность страны, огромные природные ресурсы и содержание управляемого ими народа в скотском состоянии для того, чтобы «бегущее стадо» могло затоптать любого врага, жертвуя собой. Но, похоже, Россия подошла к пику падения, ибо народ фактически прекратил воспроизводство, видимо осознав всю ненужность такой жизни ради своры алчных чиновников, которых сам же и воспроизводит. В итоге, ненавистная, хотя и не особо заметная в своих проявлениях партийно-хозяйственная номенклатура КПСС, устремилась к пику своего расцвета и жадности с первых лет перестройки, и оголтело стремится к нему до сих пор, не видя предела. Что она только не выдумывает на этом пути: бонусы, «золотые парашюты», неучтённую добычу природных ресурсов, офшоры и так далее. И чёрт бы с ними, но во что это вылилось для всего прочего населения, особенно для тех, кого называют массами, и во имя которых происходят все революции, перестройки и прочие катаклизмы в целях открытия для них «возможностей» и «справедливостей».

      Исчезли многие деревни, посёлки и целые малые города. Из уцелевших, исчезли школы, медсанчасти, клубы. Развалились колхозы. Для российской власти содержание социальной сети стало большой обузой мешающей осуществлять своё «товарное мышление», а проще говоря, покупать яхты, автомобили, острова, дворцы, целые улицы курортных городов по всему миру, и всё это ещё и содержать, платя налоги тем, кто лучше управляет, в том числе и этой российской «элитой». Несогласных из народных масс стали вытеснять за пределы России и, как обычно, лечить, мочить, кошмарить, обугливать и гробить на местах. Ещё проживающему в сельской России населению для равных возможностей была навязана транспортная система доставки их детей из небольшого поселения до пятисот жителей в большое, от полутора тысяч жителей в школьных автобусах. Видимо, изучая лекала управления самодержавной России, нынешний чиновник вспомнил о том, как русским мужикам и бабам с детишками было в радость отмахивать в день по десять-двадцать километров пёхом по своим нуждам,