Машина влияния. Виктор Аронович Мазин

Шкловский. В 1922 году он написал книгу «Zoo, или Письма не о любви, или Третья Элоиза», которая вышла в свет в берлинском издательстве «Геликон» в 1923 году. Интересно, что именно в этой книге о любви (к Эльзе Триоле) он не просто немало размышляет о технологии, но буквально говорит об орудиях, продолжениях органов и протезах, то есть, можно сказать, предписывает теории Фрейда и Маклюэна. Причем теория его, конечно, отнюдь не выглядит таковой, ведь речь идет о литературе, если не сказать о любовных письмах. В отличие от гипотетического ученого, Шкловский говорит о себе, своих переживаниях, своем опыте и о том, как его меняет преобразующаяся технологическая среда: «Я сейчас растерян, потому что этот асфальт, натертый шинами автомобилей, эти световые рекламы и женщины, хорошо одетые, – все это изменяет меня»[57]. Нет никакого неизменного я. Вот, пожалуй, один из принципиальных для нас пассажей этой книги, начинающийся со слов об орудиях, руках и ногах:

      Орудие не только продолжает руку человека, но и само продолжается в нем.

      Говорят, что слепой локализует чувство осязания на конце своей палки.

      К своей обуви я не испытываю особенной привязанности, но все же она продолжение меня, это часть меня[58].

      Неважно, есть привязанность к своему продолжению или нет, – от этого оно не перестает быть таковым, не перестает быть частью человека. Здесь возникает искушение еще раз напомнить о том, что книга «Zoo» о любви, и повторить последние слова теперь уже не применительно к обуви, а – к любимой: «она продолжение меня, это часть меня». Находит свои примеры Шкловский, разумеется, и в литературе. Он пишет, насколько человеческая среда меняется машинами. Так, например, в романе «Война и мир» ничем не приметный артиллерист Тушин «во время боя оказывается в новом мире, созданном его артиллерией»[59]. И дальше пассаж, можно сказать, вполне в духе Фрейда:

      Пулеметчик и контрабасист – продолжение своих инструментов.

      Подземная железная дорога, подъемные краны и автомобили – протезы человечества.

      Случилось так, что мне пришлось провести несколько лет среди шоферов.

      Шоферы изменяются сообразно количеству сил в моторах, на которых они ездят.

      Мотор свыше сорока лошадиных сил уже уничтожает старую мораль.

      Быстрота отделяет шофера от человечества.

      Включи мотор, дай газ – и ты ушел уже из пространства, а время как будто изменяется только указателем скорости.

      Автомобиль может дать на шоссе свыше ста километров в час.

      Но к чему такая быстрота?

      Она нужна только бегущему или преследующему.

      Мотор тянет человека к тому, что справедливо называется преступлением[60].

      Вернемся к Маршаллу Маклюэну. Любое новое расширение вовне изменяет пространственновременные рамки, влияет на масштаб. Именно в этой связи прозвучала знаменитая мысль Маклюэна о глобальной деревне:

      После трех тысяч лет специалистского взрыва

57

Шкловский В. Zoo, или Письма не о любви. М.: Азбука-классика, 2009. С. 17.

58

Там же. С. 14.

59

Шкловский В. Zoo, или Письма не о любви. С. 15.

60

Там же. С. 15–16.