Весенние каникулы Дьявола на Лазурных берегах. Andre Lwow

Библии, то Лазарь в склепе три дня смердел, но явно не настолько, как несет тухлятиной от этого пока еще живого старика. Неужто он попросит, чтобы после смерти я оживил его? Но я же не Иисус, да и он не Лазарь! Хотя неплохо Лазарем поет – сто лет давно свои отжил и власть над этим миром всласть вкусил, но не угомонился. Подумать только, умирать бедняга нынче не желает!»

      Вдруг, спохватившись, Борис заметил странность: «Черт, я, видимо, от этих стариков невольно заразился болтать по поэтическим шаблонам!» Внезапно мысль его прервал дедок, и как бы в подтверждение испортил снова воздух, и, не покраснев, промолвил полушепотом:

      – Так вот что я скажу тебе, мой друг! Сдается мне, что скоро я умру и близок мой конец, но хочется пожить еще, пусть даже и недолго, на матушке-земле, чтоб напоследок, на своих двоих вдоль озера по лесу побродив, набрать грибков плетеное лукошко. Ты точно не Иисус, но только ты мне в этом деле подмогой будешь, а может быть, и кое-кто еще… – Немного помолчав, старик продолжил: – Ведь ты не представляешь, каково мне здесь. Каждое мгновенье ощущать, как тело мое заживо гниет, и мучиться, вдыхая смердятину свою же, и видеть одним лишь глазом, как женщина прекрасная моя вытаскивает раз за разом из-под моего разбитого каркаса посудины с дерьмом, и не иметь возможности ей вставить по первое число. Это точно худшее наказание из тех, что Зевс когда-то подлому Танталу прописал, – тот вечно мучился на свежем воздухе от жажды, будучи по горло в ключевой воде.

      Борису вдруг невольно показалось, что этот дед читает его мысли, и потому, опять не зная толком, что ответить, он, лишь слегка пожав плечами, выдал на-гора:

      – Любому фрукту, сир, отмерен свой сезон, и ничего вам с этим не поделать, ибо ничто не вечно под Луной…

      – Нечего кривляться и болтать черт знает что, при этом явно не подумав! – вновь заскрипел магистр. – Мне бы только выбраться отсюда, и ты мне в этом деле обязательно поможешь! – добавил он, и в голосе его почувствовалась некая угроза.

      – Каким же образом? – Борис смутился и, не обращая внимания на фамильярность в свой адрес со стороны магистра, продолжил: – Ведь вы мне сами, сир, сказали, что не Иисус я, как и вы не Лазарь. Тогда как случаев других из этой области история, религия и даже медицина пока еще не ведают. Разве что в народных сказках поискать для вас решение проблемы или Дьявола позвать? Но для чего ему, скажите, ваша весьма порочная душа? Бессмертие взамен он вряд ли вам предложит.

      – Ты издеваешься? – вскричал старик и вне себя от ярости вдруг попытался приподняться.

      Внезапно его обидчик на своем лице стал ощущать до боли знакомую ему энергию, что исходила в этот раз пучками от, казалось бы, безжизненного тела. Вдруг вспомнился Борису тот злосчастный случай, когда под Авиньоном на шабаше за хамство он был публично проклят Розой-колдуньей нынешнего президента Жака. «Шипами розы» прозвана была она ведьмами и колдунами, что слетелись пошабашить со всей Европы по случаю Солнцестояния. В ту ночь впервые ощутил он на себе внезапно некий сгусток,