Мальчик и Золотые качели. Маргарита Габор

деревянных стульях вокруг столов. Проворные хозяйки кафе выставляли дымящиеся пряные закуски. Люди разговаривали, секретничали, перебирали струны гитар и каналы телевизоров, пели песни, смеялись. С особым удовольствием они обсуждали чудачества и манеры заезжих туристов. И временами не забывали опрокидывать стопки крепкой местной травяной настойки.

      Дни проходили за днями, сезоны сменяли друг друга, и островитянам не было скучно, потому что когда ты занят делом, тебе некогда скучать. Все придает тебе сил: щебетание птиц по утрам, стрекот насекомых в сумерках, сияние светлячков в темноте, шорох песка на побережье. Все наполнено божественным смыслом.

      Островитяне не читали книг о смысле жизни и не мучились вопросом – чем им заниматься. Уже в три года каждый ребенок знал, чему посвятит свою жизнь. А все потому, что много лет назад, когда первые поселенцы приехали на остров, они привезли с собой загадочную традицию, которую до сих пор соблюдали все их пра-пра-пра-правнуки.

      Каждый год в начале мая на самую отдаленную часть острова, вглубь джунглевых зарослей, устремлялись родители с трехлетними малышами. Там, в надежно скрытом от посторонних глаз бамбуковом домике, жил Шаман. Над его домом возвышалась голая серая гора, острая, словно палец сварливой старой женщины. Местные жители так и называли ее – гора – Старушечий Ноготь.

      Шаман на острове был всего один. К нему приходили за талисманами на удачу, лечебными снадобьями и мудрым советом. Жители много раз тщетно пытались догадаться, сколько лет Шаману. Одним он казался совсем древним стариком, другие утверждали, что у старого человека не может быть таких молодых глаз. У Шамана были длинные рыжеватые волосы с проседью, редкие усы, еле прикрывающие верхнюю губу и узкая бородка. Он задумчиво перебирал бороду, когда вопрос, который задавал гость, казался слишком трудным. А может быть, он делал это специально, чтобы придать себе важный вид. Никто не мог сказать точно, что у Шамана на уме.

      Дом Шамана казался крошечным по сравнению с его длинным худым телом, покрытым густым загаром. Когда кто-то осмеливался спросить Шамана, почему он живет в таком неприметном домишке, он отвечал, сверля собеседника угрюмым взглядом блестящих молодых глаз:

      – Для тебя на земле растет каждое дерево, ты можешь уснуть под любым из них. В джунглях много фруктов и много зверья – ты можешь утолить голод, чем захочешь. Так зачем тебе большой дом? Зачем стремиться занять больше пространства, если все вокруг и так твое?

      Шаман говорил много мудрых вещей и никому никогда не причинял зла. Однако жители его боялись. Просто так, из праздного любопытства, ни один островитянин не решался прийти к нему. И даже не каждый турист-ученый, а такие изредка приезжали на остров, могли удостоиться чести зайти в его дом. Несколько раз, когда самонадеянные иностранцы приходили с блокнотами, диктофонами и деньгами, надеясь утолить свое ненасытное ученое любопытство, он не выходил