Происшествие на Колесе. Несколько моментов из истории борьбы с бесами. Александр Трифонов

дурное, определённо глумливое, с наглыми круглыми глазками, да и сам он весь казался этаким неуравновешенным вертуном-хохмачом. Но если всё о нём сказанное ещё можно было бы как-то принять и стерпеть, то вот костюм его был откровенно гадок и неприличен до такой степени, что гляделся буквально притчей во языцех, что вкупе с нестандартной физиономией гражданина, а точнее вертлявого, как чёрт, придурка, создавало откровенно гадкое, безобразное впечатление. Причём до такой степени, что при первом же даже беглом на него взгляде потом сразу же хотелось снова обернуться и проверить: да неужто же там был этакий фрукт! И таким вот образом, в самый первый и самый ответственный момент, когда Игру настоятельнейшим образом следовало немедленно начинать, около Колеса обретался, а, точнее, переминался с ноги на ногу, зевал и время от времени подмигивал и что-то показывал пальцами одному из зрителей, скучившихся амфитеатровыми рядками возле небольшой эстрады, гадкий, вертлявый, пренеприятнейший субъект. О котором человек грубый и несдержанный сразу бы бухнул сгоряча: «Ну и рожа!» По счастью, таковых в студии, как среди игроков, так и между зрителями, никого не нашлось, иначе трудно было бы себе представить, чем завершилась бы эта неизбежно вспыхнувшая между ними разнузданная перепалка или даже свара. А вертлявый, это обязательно нужно признать и своевременно уведомить об этом читателя, в этот критический момент оставался в полном неведении о том, какое гадкое, нетерпимое впечатление производил он на окружающих, и в особенности на лиц, облечённых ответственностью за качество передачи.

      Однако теперь говорить об этом игроке, тем более обсуждать его невозможный и нетерпимейший в обществе вид, имеет мало смысла, когда на руках у следствия имелось два десятка подробных протоколов, полученных пристрастнейшим допросом всех, кто хотя бы ненадолго побывал в студии в период подготовки и в особенности во время самой Игры и даже несколько позже. Мы имеем в виду тот исключительный по важности момент, когда по звонку некоего гражданина, так и оставшегося вне внимания следствия и всех его энергичных действий, что безотлагательно были предприняты им уже вскоре после завершения этого в высшей степени необычайного и неприятного происшествия, вышедшего за все мыслимые рамки допустимого и возможного, и всего того, что вполне можно было бы ожидать и принять впоследствии, и что могло бы произойти в нашем суетливом, безостановочном хаосе жизни громадного города, она в жутком нервическом запале ворвалась в здание телецентра. Абсолютная правда, милиция вполне была обеспечена протоколами, но её смущала жуткая пестрота и значительное несходство в показаниях буквально всех допрошенных ею. Так, например, один из свидетелей настоятельно утверждал, что лицо у главного подозреваемого было квадратное, нос ломаный, длинный с явным следом от ножа, глаза серые, злые, маленькие. Другой же, словно специально вразрез первому,