Мятежная любовь. Евгения Телицына

бы я кого целую…

      И где окажусь…

      Но…

      Он может пугать меня. Лезть мне в душу. Угрожать. Пытать. Да хоть насиловать.

      Он не узнает ничего. Особенно про Энн. Я никогда не предам ту, что мне как сестра…

      Даже если придется заплатить за молчание собственной жизнью…

      Из дневников Сатаны: Допросы

      Я отпер замок, снял массивную балку с крюков, прислонил к стене и вошел в камеру.

      Инга болталась на цепях, натянутая как струна. Грязная, взъерошенная, в порванной одежде. И все равно невероятно красивая.

      «Соберись, Сат», – отвесил я себе мысленную оплеуху.

      – Созрела для разговора? – начал, лениво прислонившись к косяку.

      – Я рассказала все, что знаю, – устало откликнулась девушка.

      Голос прозвучал хрипло. Нужно будет не забыть приказать бесам чаще давать ей воды. И кормить. Фигура у нее, конечно, невероятная. Но греметь костями – это не мое. А если она будет отказываться кушать…

      Демоны! «Греметь костями»!!! Да что со мной такое! Нужно срочно собраться!

      – Я так не думаю.

      Прошли сутки с тех пор как она здесь. Мы «общались» уже три раза. И все три раза разговор шел по кругу. Она – талдычит одно и тоже. Я – периодически теряю нить разговора из-за… из-за нее!

      – Давай еще разок. Я уже стар и не все запоминаю с первого раза, – усмехнулся я. – Почему ты стала мятежницей?

      – Я устала тебя поправлять, – она поерзала, стараясь размять затекшее тело, – я хотела стать мятежницей. Но меня даже не успели принять. Ты схватил меня раньше.

      – Хорошо. Почему ты хотела стать мятежницей?

      – Чтобы изменить закостенелое устройство Ада. И чтобы у семи заносчивых снобов стало поменьше власти, – прозвучало так, словно она цитирует выдержку из агитационной листовки.

      – Кто из нас тебя обидел?

      Инга вскинулась, удивленная вопросом. Правильно, в прошлые разы я не копался в ее чувствах.

      – Никто.

      – Врешь?

      – Нет, – она отвернулась к стене. – Видишь ли, мой драгоценный папаша, мечтавший когда-нибудь подвинуть семью Искуриус, с детства неустанно нудел: «ты должна быть лучшей», «как ты себя ведешь, что подумают черти», «Инга, не смей так нагло разглядывать! Это же Верховный», «Инга поклонись! Это же Верховный», «Инга улыбнись и встань так, чтобы он мог оценить твою красоту! Это же Верховный»!

      По мере перечисления я поймал себя на том, что до боли сжал кулаки. Не был бы ее отец мертв, я бы провел с ним разъяснительную беседу.

      – Это не наша вина, – криво открестился я от услышанного. – Почему тебя еще не приняли в мятежники?

      – Из того, что я поняла… Они сначала проверяют кандидатов на полезность и умение молчать. Как видишь, я быстро провалилась.

      – Что потребовали от тебя?

      – Информацию о всех членах Второго круга. И степени… кхм… тесноты их связей с Верховными, – и после паузы недовольно добавила: – Я же уже тебе все это говорила.

      – Но ты не знаешь, кто с кем спит? – проигнорировал я ее бурчание.

      – Да…