Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт

самым промышленно развитым в мире, выделялись торговцы хлопком и хлопковые промышленники. За прошедшие восемьдесят лет эти люди превратили окружающую загородную местность в центр невиданной доселе мировой сети сельского хозяйства, коммерции и промышленного производства. Торговцы покупали хлопок-сырец по всему миру и привозили его на британские фабрики, где находилось две трети мирового количества хлопкопрядильных веретен. Армия рабочих пряла нить из хлопка и ткала из нее готовую материю; потом торговцы рассылали эти товары по мировым рынкам.

      Собравшиеся джентльмены были в праздничном настроении. Президент Эдмунд Поттер напомнил аудитории об «удивительном росте» их отрасли и «общем процветании всей страны и особенно данного района». Обсуждались широкие темы, касавшиеся Манчестера, Великобритании, Европы, США, Китая, Индии, Южной Америки и Африки. Хлопковый промышленник Генри Эшуорт добавил энтузиазма, восхваляя «уровень процветания в бизнесе, с которым, вероятно, не мог бы сравниться ни один из прошедших периодов»[1].

      Довольные собой хлопковые промышленники и торговцы имели причину для гордости: они находились в центре империи, простиравшейся на весь мир, – империи хлопка. Они управляли фабриками, на которых десятки тысяч рабочих обслуживали огромные прядильные машины и шумные ткацкие станки. Они получали хлопок с рабовладельческих плантаций в Америках, а продукцию своих заводов продавали на рынках самых отдаленных уголков мира. Хлопковые дельцы обсуждали мировые проблемы с удивительной беззаботностью, несмотря на то, что их собственное занятие – производство и сбыт хлопковой нити и ткани – было почти банальным. Они владели шумными, грязными, переполненными и совершенно примитивными фабриками; они жили в городах, черных от сажи сжигаемого в топках паровых машин угля; они вдыхали воздух, пахнущий человеческим потом и нечистотами. Они правили империей, но едва ли выглядели императорами.

      Всего сто лет тому назад предки этих хлопковых дельцов смеялись бы при мысли о хлопковой империи. Хлопок выращивался в небольших количествах и обрабатывался у домашнего очага; в Великобритании промышленность в лучшем случае играла незначительную роль в обработке хлопка. Разумеется, некоторые европейцы знали о прекрасных индийских муслинах, коленкорах и ситцах, которые французы называли indiennes, прибывавших в порты Лондона, Барселоны, Гавра, Гамбурга и Триеста. Женщины и мужчины сельской Европы – скромные конкуренты роскошного Востока – пряли и ткали хлопок. В Америке, Африке и особенно в Азии люди сеяли хлопок вместе с бататом, кукурузой и сорго. Они пряли волокна и ткали из них ткани для нужд своего хозяйства или по требованию правителей. Столетиями и даже тысячелетиями люди в Дакке, Кано, Теночтитлане и во многих других местах делали ткани из хлопка и окрашивали их в прекрасные цвета. Некоторые из этих тканей продавались по всему миру. Некоторые были необыкновенно тонки – настолько, что современники называли их «сотканным ветром».

      Вместо женщин на низких скамеечках, прядущих с помощью небольших деревянных колес в своих хижинах или использующих прялки и чашки под веретена перед своими хижинами, в 1860 году миллионы механических веретен, приводимых в движение паровыми машинами и обслуживаемых наемными рабочими, многие из которых были детьми, работавшими до четырнадцати часов в день, производили миллионы фунтов пряжи. Вместо выращенного в домашнем хозяйстве хлопка, превращенного в спряденную дома нить и вручную сотканную ткань, миллионы рабов трудились на плантациях в Америке в тысячах миль от ненасытных фабрик, которые они снабжали, фабрик, которые в свою очередь находились в тысячах миль от конечных потребителей ткани. Вместо караванов, везущих ткани с запада Африки через Сахару на верблюдах, мировой океан бороздили пароходы, груженные хлопком с американского Юга или сделанными в Британии хлопковыми тканями. К 1860 году хлопковые капиталисты, собравшиеся для празднования своих достижений, принимали как должное существование первого в истории глобально интегрированного хлопкового производственного комплекса, хотя тот мир, который они помогли создать, появился совсем недавно.

      Однако в 1860 году будущее было столь же невообразимым, как и прошлое. И промышленники, и торговцы засмеяли бы того, кто рассказал бы им, насколько радикально мир хлопка изменится в следующем столетии. К 1960 году большая часть хлопка-сырца опять шла из Азии, Китая, Советского Союза и Индии, то же происходило с хлопковой пряжей и тканями. В Британии, а также в остальной Европе и в Новой Англии сохранилось совсем немного хлопковых фабрик. Бывшие центры производства хлопка – среди них Манчестер, Мюлуз, Бармен и Лоуэлл – были замусорены заброшенными цехами и населены безработными рабочими. В 1963 году Ливерпульская хлопковая ассоциация, некогда одна из важнейших хлопковых торговых ассоциаций, распродала свою мебель на аукционе[2]. Империя хлопка, как минимум та ее часть, в которой доминировала Европа, рухнула[3].

      Сегодня хлопок настолько широко распространен, что его уже трудно распознать в окружающих нас предметах: и это одно из величайших достижений человечества. Сейчас, когда вы читаете это предложение, какой-нибудь из предметов вашей одежды соткан из хлопка.

1

The Thirty-Ninth Annual Report of the Board of Directors of the Manchester Chamber of Commerce for the Year 1859 (Manchester: Cave & Sever, 1860), 18, 19, 22, 23, 33, 34, 38, 39, 45.

2

“Liverpool. By Order of the Liverpool Cotton Association Ltd., Catalogue of the Valuable Club Furnishings etc. to be Sold by Auction by Marsh Lyons & Cº, Tuesday, 17th December 1963,” Liverpool Records Office, Liverpool, UK.

3

I. E. Horn, La crise cotonniere et les textiles indigenes (Paris: Dentu, 1863), 6.