Брат, держи удар!. Владимир Колычев

изложишь все на бумаге. Возможно, мы даже оформим тебе явку с повинной. И тогда будет полный порядок...

      – Чистосердечное признание? Вы ждете от меня такого признания?.. Вы, наверное, издеваетесь?

      – Мы? Издеваемся? – хищно усмехнулся высокий. – Да нет, мы пока просто беседуем....

      – Ну так что, признаваться будем? – спросил коренастый.

      – Не в чем мне признаваться.

      – Да?.. А если хорошо подумать?..

      – Пусть подумает, – кивнул высокий.

      И подмигнул своему напарнику.

      Никита ничего не смог с ними поделать, когда они свалили его с табурета на пол. Отцепили руку от батареи, схватили за ноги и резко занесли их за голову. И закрепили их за шеей наручниками.

      – Посиди, подумай... – сказал коренастый.

      Хорошо сказал – посиди. А как сесть, когда ноги за головой – будто Никита йог какой-то. Положеньице не позавидуешь.

      Никита занимался кикбоксингом, легко садился на продольный и поперечный шпагат – мышцы у него растянуты. Но в данном случае этого мало. Боль разрывала тело на части.

      – Ну что, признаваться будем?

      – Скоты!..

      Никита понял, угрозами и обещаниями кар небесных этих типов не пронять, они от него уже не отступятся. Эти менты получили приказ сломать его. И они будут из кожи вон лезть, чтобы выбить из него признание. Вернее, он из кожи лезть будет. Ведь неизвестно, какие еще пытки ждут его.

      – Ну так что, будем молчать? – продолжал изгаляться над ним коренастый.

      – Да пошел ты!..

      Сейчас он не миллионер, не бизнесмен. Пытки и унижения сорвали с него респектабельную оболочку. Он снова стал тем, кем был каких-то семь лет назад...

      В девяносто третьем году он вернулся из армии. И по стечению обстоятельств попал в криминальную группировку. Рядовым бойцом. Только за первый месяц он два раза побывал в ментовке. Тогда его пытали точно так же, кололи на признание. Но он все выдержал. Потому что он прежде всего мужчина, боец и телом и духом.

      И сейчас он все выдержит. Не смогут сломать его менты. Не по зубам им Никита Брат.

      – Значит, не хочешь признаваться. Ну ладно...

      Наручники с ног сняли. Тело вернули в нормальное положение. И тут же руку скрепили наручниками с левой ногой. С правой сняли туфлю, носок. И началось...

      – Что вы делаете, гады?..

      Очень болезненный удар по пятке перевел последнее слово в протяжный стон.

      А удары сыпались один за одним. Дубинкой по пяткам. Древнейшее средство пыток. И в застенках гестапо его применяли. Теперь вот менты на вооружение взяли. Фашисты проклятые!..

      Боль превысила порог терпения. Никита не сдался. И будто в награду за это он потерял сознание.

      Очнулся все в том же кабинете. Сидя на табуретке. Руки прикованы к батарее. И обе ноги тоже скованы наручниками. Голая распухшая ступня на полу. Мышцы жутко болят, суставы ломит. И глаза мозолят ухмыляющиеся физиономии ментов.

      – А ты крепкий орешек, Никита Брат, – вроде как с осуждением покачал головой коренастый.

      – Но ничего, и не таких ломали, – пробасил высокий. – В «слоника» поиграем?

      На