Игра с огнем. Наталья Тимошенко

сначала. Тем более десятый «А» ей нравился.

      – И еще кое-что, – голос Колченогой изменился, в нем проступил гораздо более привычный арктический холод, и Элиза поняла, что дальше последует что-то не слишком приятное. Хотя куда уж более?

      – Что?

      Колченогая вытащила из ящика стола какой-то снимок и положила его на стол. Элиза мгновенно узнала и себя, и место, где фотография была сделана. В субботу они с Викой и Катей, ее подругами, ездили в соседний город в клуб. Порой они позволяли себе подобные вылазки, чтобы отдохнуть и расслабиться, выпить по коктейлю, немного потанцевать и пофлиртовать с мужчинами. В их городке было всего одно подобное заведение, и то давно облюбовали лица на десяток лет их младше.

      Элизе не казалось это чем-то предосудительным. Она не валялась пьяной под забором, не танцевала у шеста полуголой и не целовалась на виду у всех с незнакомыми мужчинами. Но Колченогая видела это в несколько другом свете.

      – Я ведь уже говорила вам о недопустимости подобного поведения, – голосом, которому мог бы позавидовать февральский мороз, заметила она. – Вы ведь преподаватель! На вас смотрят дети!

      – И что плохого они увидели? – Элиза недоуменно подняла бровь, еще сильнее сжимая коленями ладони. В тот вечер на ней было даже не платье, к длине которого можно было бы придраться, а джинсы и футболка, причем не самого откровенного покроя, а в руках она держала бокал с «Маргаритой». Никакого яркого макияжа, Элиза всегда красилась строго, подчеркивая тонкие черты лица, никакой вызывающей одежды и текилы рядом. – Это во-первых. А во-вторых, если дети видят меня в час ночи в ночном клубе в соседнем городе, вам не кажется, что это проблемы их родителей, а не мои?

      Колченогая задохнулась от возмущения, некрасиво открыла рот, но так ничего и не смогла сказать.

      – Я могу идти? – холодно осведомилась Элиза. – Мне нужно подготовиться к уроку и взять в библиотеке учебник русского языка для десятого класса, я не имею ни малейшего представления, что там изучают дети.

      – Идите, – зло бросила Колченогая.

      Элиза поднялась из-за стола и, не глядя больше на завуча, вышла из кабинета, но вместо того, чтобы пойти к себе, почти бегом бросилась в туалет. Ладони жгло огнем, кожа на них покраснела и вспузырилась, как бывало всегда, когда приходилось сдерживать в себе сильные эмоции, не имея возможности сбросить напряжение.

      Ей повезло – в туалете никого не было. Элиза резко повернула кран с холодной водой и подставила руки под ледяную струю. Боль постепенно стихала, исчезали отвратительные пузыри, но кожа все еще оставалась красной. К вечеру на ней появятся шрамы от ожогов, а к утру все исчезнет. Если бы не эта удивительная способность ее тела к регенерации после самых страшных ожогов, она была бы одним сплошным шрамом.

      Все еще не вынимая руки из-под воды, Элиза прислонилась лбом к холодной поверхности зеркала и наконец позволила себе заплакать. В подсобке лежала косметичка, она еще успеет привести