Всегда буду рядом. Ирина Ваганова

не услышала – заснула.

      Непонятки

      После болезни на работу еле притащилась. Ходишь каждый день как заведённая, вроде и ничего, а стоит выпасть из ритма, так хоть кричи. Прав Геннадий – Кузницина предпочла бы творчество однообразному труду. Школьницей мечтала пойти в журналистику, а ещё лучше – на сценарный ВГИКа, но с теми результатами ЕГЭ по русскому и литературе, которые Аня умудрилась получить, имея при этом пятёрки в табелях за все годы, не то что на бюджет, даже на платное обучение не взяли бы. Тем более что платить за неё никто не собирался.

      До разговора с Филаретовым Анюта не слышала о курсах и мастер-классах по сочинительству. Как большинство человечества, считала, что издают книги и печатаются в журналах лишь те, кто окончил Литературный институт или хотя бы получил филологическое образование. Не говоря уже о таланте, наличие которого у себя Кузницина стеснялась признать. Радовалась, когда очередной скороспелый стишок находил приют на литературном сайте. Баловство да и только, отдушина в однообразной действительности. Неожиданно обретённый сборник совершил переворот в душе поэта-любителя. Геннадий не зря потратил деньги: десять иллюстраций, продуманная вёрстка, удачный дизайн обложки делали книгу подарочным изданием. Хотя оно и было подарочным, ведь Гена готовил сюрприз другу. Другу?

      Замерла, окаменев от мелькнувшей в голове догадки. Аня стояла на входе в цех. Остолбеневшую сотрудницу толкали спешившие к рабочим местам тётушки, та ничего не видела, не слышала, не чувствовала. Вот оно что! Генеральный бредит наследниками, а единственный сын… Вот откуда ультиматум и невыполнимый срок! Вызвала в мозгу образ Геннадия. Обычный с виду парень – ухоженный, элегантный, несколько высокомерный, что для «золотого мальчика» неудивительно. Ему не нужна женщина, только ребёнок. Неприятное чувство шевелилось в груди, остро захотелось избавиться от мыслей об этом человеке. Кузницина тряхнула волосами и поспешила в «аквариум», чтобы отдать табельщице больничный лист.

      Старостина – та самая, о которой сплетничала Шалость – сидела в комнате одна. Заметив Аню, табельщица сделала официальное лицо. Кузнициной показалось странным, что женщина не завела разговор на постороннюю тему, за ней водилась привычка строить из себя светскую даму.

      Взгляд Анюты скользнул по небольшой, склонной к полноте фигуре, по небрежно заколотым волосам средней длинны, пепельного цвета. Сохраняя бесстрастное выражение, Старостина приняла документ. Аня подождала ещё мгновение и повернула к выходу. Сквозь стеклянную стену успела заметить порхавшую по цеху Шалость. Подруга пробиралась к столу, одаривая тётушек сияющей улыбкой. Однако, заметив в глубине помещения Кузницину, посерьёзнела, отвела взгляд и уселась. Прямая спина выдавала несвойственную Шалунье скованность. На приветствие Люся не отреагировала. Теребила заготовки с таким видом, будто от их количества и качества зависят жизни близких людей. Другие работницы замерли, уставившись на подруг. Чего они ждали? Аня поспешила занять своё место. Ей показалось, что Шалунья не поздоровалась