Легенды Этриуса: Ужасно милый огр. Александр Викторович Крылов

должен гордиться красотой своей жены, а не ревновать ее к тому, кто считает ее прообраз достойным послужить искусству.

      – Не совсем понимаю тебя, может быть, ты и прав, но я абсолютно не одобряю наклонностей Джорджио! Лучше бы он любовался свиньями и гусями на своей ферме, чем чужими женами!

      – Да забудь ты о нем. Как у вас с Флорой? Ты позавчера жаловался на то, что она тебя не понимает и избегает.

      – Она совсем меня не любит! Я ей давно сказал, чтобы она не работала у этого Джорджио, о котором ты хочешь, чтобы я забыл. У нас достаточно денег, чтобы она могла себе позволить спокойно дожидаться меня дома у окна.

      – Не все же зависит от денег. Возможно, есть другие обстоятельства, влияющие на ее поведение. Ты кажется как-то говорил, что твоя мать и Флора не ладят между собой? Поговори с ними об этом.

      – Они говорят, что все хорошо.

      – Ну вероятно твоя жена избегает конфликтов. Ты кажется как-то говорил, что Флора раньше ругалась с тобой, а теперь молчит. Вспомни, что она тебе говорила.

      – Она говорила, что моя мать ее ненавидит! Это бред! Вот настоящая мнительность. С чего бы ей ненавидеть Флорентину?

      – Разве они при тебе не ругаются?

      – Раньше ругались. Все началось сразу же после того, как умер мой отец.

      – Значит, твоя жена боится сказать тебе то, что твоя мать ее ненавидит, а твоя мать за что-то ее действительно ненавидит. Что могло произойти после смерти твоего отца? Может, ты начал пить, и твоя мать винит Флору? – пытаясь разобраться в семейных проблемах друга, рассуждал Иннокентий.

      – Я начал пить, потому что они начали ругаться и потому что Флора не хочет появляться дома! Скорее всего, жена мне изменяет, а моя мать об этом догадывается. У нее наверняка есть какие-то доказательства измен, – опустошив кружку пива, заявил Антонио.

      – Перестань. Флора не такая, – засомневался Иннокентий.

      – Такая, такая, Кент. Я даже начинаю догадываться с кем она мне изменяет, – настаивал приятель.

      – С Джорджио? – предположил художник, тоже допив содержимое своей кружки.

      – С ним, с ним, друг мой, – согласился Антонио.

      – Не сходи с ума! Флорентина верная девушка. Она ни за что не предаст. Лучше бы я не говорил тебе про заказчика картины, – засомневался Кент.

      – Нет, ты все правильно сделал. Предупрежден, значит вооружен. А теперь мне пора идти на скотобойню. Увидимся как обычно, – протянул ему руку Антонио.

      – Смотри. Не делай глупостей. Все будет хорошо, – предупредил его приятель и пожал его руку.

      Владелец скотобойни вылез из-за стола и поспешно вышел из трактира, а художник остался сидеть в раздумье на прежнем месте. После этого разговора на душе у Иннокентия остался неприятный осадок, какое-то чувство вины перед Флорентиной, но он понимал, что ни в чем перед ней ни виноват. Суть семейной проблемы Антонио в большей степени заключалась в его нежелании здраво смотреть на вещи, в его мнительности и пьянстве, в том, что он не желал вообще решать эту проблему, пустив ее на самотек. В данном случае, пьянство – это слабохарактерность, а мнительность