Вакуум. Илья Чернецов

третий, четвёртый, пельмени берутся руками. Всё идёт заебись.

      Приличные девочки громко смеются. Рассказывают, притворно стесняясь, неприличные истории. Приличные мальчики проводят недвусмысленные аналогии. Шуточки ниже пояса, водка, закуска. Девочкам нравится, и вроде всё идёт как надо.

      Но что-то какая-то хуйня происходит.

      Вдруг я замечаю ложку дёгтя в этом начинающемся мёде.

      О чём говорят эти люди? Что это за темы, что за интересы? Почему они обсуждают что-то настолько несущественное, что и в голову не придёт? Это какие-то настолько пустые разговоры, что лучше занять рот выпивкой, чем разговаривать их. Вся эта болтовня не имеет ни малейшего смысла, но они так активно ведут беседы… Что-то вообще не то. Я выпадаю из этого круга.

      И хотя Паша поддерживает со мной разговор на армейские темы, т. к. сам служил и т. к. вообще нормальный пацан, всё же я замечаю, что ему куда прикольней обсуждать всю эту гражданскую хуйню.

      Кристина видит мой конфуз и спрашивает про армию. Вот она подруга. Вот настоящий товарищ. Не думаю, что её прёт базарить со мной о заставских вещах. Я вижу, что ей ближе весь вот этот мир. Но я рассказываю. И постепенно все начинают слушать.

      Как сраного лектора.

      Как будто приехал в школу прапор и втирает свою армейскую хуйню.

      Они же ничего не понимают. Они смотрят на мою форму, на то, как для меня это важно, и изображают внимательность. Но им насрать. Зачем они меня слушают? Почему они все заткнулись? Почему чувак рядом, Тимур, спрашивает:

      – Что вам дала армия? Какие эмоции испытываете по возвращении? Сложно было служить?

      Пиздец тип. Он из другого мира, осторожничает. И даже не представляет, что в армии служат такие же простые пацаны. Для него мой мир – тайна, которая живёт по своим понятиям, со своими ценностями.

      Так и есть.

      В армии всё иначе. Там ты загнан в ограниченное пространство, набитое разной степени зрелости мужчинами. В основном недоспелыми, проходящими становление там, в армии. И эти пацаны переживают очень важные вещи. Не только для них, для любого нормального пацана важные вещи. Там вот этот пустой трёп совершенно ни к чему. Там каждый день ты учишься жить. Там каждая шутка полна смысла, и от твоей реакции зависит то, как к тебе будут относиться. Каждое твоё действие записывается в тебя, как в досье, к которому каждый имеет доступ. И от того, что именно записано в твоё досье, зависит, как тебя будут судить. Там ты начинаешь видеть всё иначе, оцениваешь иначе.

      Но, несмотря на важность этого опыта, он не имеет веса в этой среде, у этих людей, которые знают об армии по рассказам. Моим, ещё чьим-то. Здесь весь полученный мною пласт знаний расценивается как бесполезный.

      Так какого же хрена вы уставились на меня, ребята? Почему вы такие «приникшие», внемлющие?

      Потому что я дикое животное, привезённое с сафари. И вы не знаете, как я отреагирую на вас. Вам кажется, что, если сделать неосторожное движение, я поведу себя неадекватно. Но я даже не давал