Рождение в Мексике. Повесть в рассказах. Елена Андрианова

дельфины уж такие дружелюбные? Кажется, они гребут вперёд, в открытый океан, уже минут двадцать! Настя боялась оглянуться на берег, чтобы не стало ещё страшнее. Она уже хотела крикнуть, что дельфины уплыли, давай вернемся, как в трёх метрах от Табаты выпрыгнул дельфин. И вмиг дельфины оказались повсюду! Они взлетали вверх на несколько метров, крутили сальто… Всё вокруг бурлило! Табата нырнула. И Настя тоже отстегнула лиш и бросила его, увидев, как под ней на глубине пяти-семи метров висят в пронизанной солнечными лучами толще воды два дельфина. И вдруг мысли и страхи, всё исчезло. Она парила в водном пространстве, и вокруг всё звенело светлой дельфиньей речью. Настя ныряла и ныряла к свободно мелькающим внизу, под ней, и справа и слева, дельфинам. Ей не хватало дыхания, она быстро возвращалась наверх, набирала воздуху и снова ныряла в серебристый космос. Звуки дельфинов как будто подпитывали её тело светом. И вокруг и внутри всё пело. И только уже потом, когда дельфины уплыли и они долго выгребали на берег, только потом, когда, учащенно дыша и смеясь, они выбежали на мокрый песок к встречающим их собакам, её озарило: «Я всегда мечтала поплавать с дельфинами в открытом океане!».

      – Ну как – спросил её муж, когда она вернулась, – как посерфили?

      – Ты знаешь – сказала Настя, чувствуя, как Ванин ротик жадно присасывается к груди, – это был самый удивительный сёрф-трип в моей жизни.

      Рождение в Мексике

      Пляж Маяка

      Настя вскочила в шесть утра, потому что накануне Пит обещал показать проход на пляж Маяка, куда попасть можно было только в отлив через пещеру летучих мышей. Пит – один из двух их соседей по Las Tres Palmas, больше всего смахивал на бобра с почерневшими от курения резцами, длинными висячими усами, и большим пивным животом. Строитель из лесистого штата Мэн, что на границе с Канадой, он уже тринадцатый год приезжал зимовать в Пуэрто-Эскондидо. Он знал в Пуэрто всё! И китов видел не раз. Но больше всего на свете Пит любил свой piece of quiet [букв. кусочек тишины – пер. англ.] и целыми днями покачивался в гамаке с книжкой и дымящей самокруткой. Он начинал топорщиться и закипать, когда дети со своими играми подбегали к нему уж слишком близко, но Настю любил и даже разрешал ей качаться в его гамаке, что она никогда, впрочем, не делала.

      Уже к семи утра Настя с мужем парковали коляску с просыпающейся Викингом возле бревна на берегу Ла Пунты. Выпили кокос, съели по паре печений и Максим убежал серфить. А Настя, намазав Ярика, Вику и себя солнцезащитным кремом, отправилась с детьми к скалам, замыкающим их домашний мыс.

      Сегодня здесь было оживленно. Рыбаки, стоя по колено в бурлящей воде у камней, забрасывали небольшие сети. Их дети и жены, хохочущие белыми, казавшимися ещё белее на фоне тёмной кожи, зубами, в теньке вытаскивали из ракушек устрицы.

      Один из рыбаков уже на берегу ссыпал улов в большое пластиковое ведро и время от времени бросал горсть рыбешек в воздух, где их тут же жадно расклевывали