Капуста при свете Луны. Валерий Вайнин

душа моя, это не путеводитель.

      Ольга рванула на нём ремень.

      – Ну, давай! Снимай штаны, мать твою!

      Валентин разделся и стянул с неё трусики. Она повалила его на себя, обхватила ногами и впилась в губы. Слегка отстранившись, Валентин резко в неё вошёл. Она вскрикнула.

      – Листок за листком, – прошептал он, двигаясь.

      – Заткнись. – Она зажала ему рот ладонью.

      Он продолжал двигаться с закрытыми глазами. Лицо его напряглось, на лбу собрались морщинки. Ольга металась под ним и вскрикивала. Приоткрыв нечаянно глаза, Валентин заметил, как она почесала нос. Затем опять вскрикнула, задрожала и прильнула к нему всем телом. Они оба судорожно вздохнули и расслабились.

      Валентин поцеловал Ольгу.

      – Листок за листком, – повторил он, укладываясь на спину.

      – Тебя заклинило? – Ольга положила голову ему на грудь. – Скажи что-нибудь приятное.

      – Ты была великолепна.

      – Спасибо, милый. Ты тоже,

      – И тебе спасибо, дорогая. Интересно, что у тебя сейчас в голове?

      – Ничего, абсолютная пустота. – Она потёрлась щекой о его плечо. – Давай спать: трудный был день. – Чмокнув его в шею, она переместилась на свою подушку и свернулась калачиком.

      Не прошло и пяти минут, как Валентин услышал её глубокое ровное дыхание.

      Сам же он долго смотрел в потолок, потом вздыхал и вертелся и наконец решительно встал.

      В ванной он ополоснул лицо и снял с трубы свои носки. Часы показывали без четверти полночь.

      Валентин оделся и, склонившись над Ольгой, прошептал:

      – Пожалуй, пойду.

      – Почему? – спросила она сонным голосом.

      – Не спится. Буду кряхтеть – только тебя измучаю.

      – Ладно, лап… аккуратней за рулём. – Ольга перевернулась на живот. – Позвони утром.

      Валентин поцеловал ее в посеребрённую луной щёку.

      – Спокойной ночи, – пожелал он, бесшумно закрывая за собой дверь.

      Ольга спала, сбросив одеяло и живописно разметавшись на постели. Сновидения её были причудливы весьма. Переходит, к примеру, она улицу, как положено, на зелёный свет. Греет солнышко, птички поют. Вдруг вырастает перед ней омоновец с дубинкой. «С вас, – говорит, – штраф, двести сорок три бакса». – «За что?! – возмущается Ольга. – Я ничего не нарушила!» – «Как не нарушили? – Дубинка омоновца нависает над её головой. – Разве не вы арендуете этот переход через Тверскую? У вас уже за полгода не плачено». Подобные истории развлекали Ольгу до утра. Но телефонный звонок спугнул их, словно крик петуха.

      – Подруга дней моих суровых, – проревел знакомый до боли голос, – ещё ты дрыхнешь или нет?

      Ольга зевнула в трубку.

      – Короче, Склифосовский.

      – Ясно, – голос перешёл на будничные интонации, – опять куришь в постели. Сгоришь когда-нибудь.

      – Вань, побойся Бога… – Ольга вновь зевнула. – Я даже пи-пи не сделала. Тебе чего?

      – О'кей, буду краток, – пообещал Ваня. – Почему ты отшила Зинаиду?

      – Я не отшила, я обещала подумать.

      – Не юли, скажи честно: можем мы на тебя рассчитывать?

      – Вань, я сказала честно: делать