Театральная площадь. Валерия Вербинина

семью.

      – Может быть, Павел играл в карты, водился с дурными компаниями? – рискнул Опалин. – Вы что-нибудь слышали на этот счет?

      – Нет, он всегда водился либо с теми, кто был равен ему, либо с теми, кто стоит выше. – Буфетчик едва заметно усмехнулся. – Он очень осторожный, разумный молодой человек. Никаких крайностей.

      – А романы?

      Его собеседник кашлянул, словно для того, чтобы скрыть свое смущение.

      – Ее зовут Синицына, она тоже из кордебалета. Они встречались какое-то время.

      – У нее были другие поклонники?

      – Множество, – двусмысленно ответил буфетчик и поглядел Опалину прямо в глаза.

      – И… э… у Павла были сложности с кем-нибудь из них?

      – Никаких, насколько мне известно. Она не из тех женщин, которых станут ревновать.

      Если бы Иван Андреевич прямо сказал, что Синицына спит со всеми подряд, его слова и тогда не звучали бы более уничижительно.

      – Скажите, у Виноградова были враги здесь, в театре? – спросил Опалин.

      – Враги – нет, но вообще его не слишком любили.

      – Почему?

      – Не знаю, замечали ли вы, но мальчики, которые растут в женском окружении, становятся злоязычными, как женщины, – меланхолично ответил Иван Андреевич, протирая бокал. – Павел легко мог сказать что-нибудь этакое… ну, сами понимаете. А наши артисты – народ обидчивый…

      Теперь стало ясно, почему у чудесного, по словам матери, и безупречного Павлика был только один друг.

      – По-моему, кроме Володи Туманова, с Павлом никто не дружит, – добавил буфетчик. – Володя знает его еще со школы и привык не обращать внимания на его слова.

      – Вы не знаете, у Павла возникали конфликты из-за его языка? Особенно в последнее время?

      – Нет, что вы, до серьезных конфликтов дело никогда не доходило. Я же говорю вам, он очень разумный молодой человек и всегда умеет дать задний ход, когда нужно. В последнее время он ссорился только с Алексеем Валерьевичем.

      – Вольским?

      – Ну да. То есть как ссорился? Пытался задирать его, чтобы покрасоваться перед Ириной Леонидовной.

      – Это правда, что Виноградов был увлечен Седовой?

      Буфетчик бросил на Опалина быстрый взгляд, словно предостерегая его от того, чтобы собеседник пересек некую невидимую линию.

      – В нее все влюблены, – ответил Иван Андреевич, более тщательно, чем обычно, выбирая слова. – Она умеет производить впечатление.

      – А как Вольский отнесся к тому, что Павел пытается его задирать?

      – Вы имеете в виду, обиделся ли Алексей Валерьевич? – Буфетчик прищурился. – Он не из тех, кто снисходит до таких пустяков.

      – До обид?

      – До Павлов Виноградовых, – спокойно пояснил Иван Андреевич.

      – А что он вообще за человек?

      – Алексей Валерьевич? Ну…

      Буфетчик, казалось, был в затруднении.

      – Боюсь, я не смогу описать его, так сказать, исчерпывающе, – признался он. – Прежде всего, он танцовщик от Бога… Ну, то