Безмолвный пациент. Алекс Михаэлидес

рамой и душем из струн. Я застыл на месте в полном замешательстве.

      – Вас так удивили музыкальные инструменты? – рассмеялся сидевший за рабочим столом профессор Диомидис.

      – Они ваши?

      – Да. Музыка – мое увлечение. Хотя нет, вру, моя страсть! – Для пущего эффекта профессор поднял вверх указательный палец.

      У Диомидиса была занятная манера говорить: его энергичная речь сопровождалась потрясающе богатой жестикуляцией, он подчеркивал фразы, словно дирижировал невидимым оркестром.

      – Я руковожу любительской музыкальной группой. В наш коллектив могут вступать все, кто пожелает: и персонал, и пациенты. Я считаю музыку одним из сильнейших терапевтических средств. – Тут профессор сделал паузу и продекламировал немного нараспев: – «Лишь музыка способна дать покой встревоженной душе…»[6] Вы согласны?

      – Конечно.

      – Владеете? – спросил Диомидис, прищурясь.

      – Простите, чем именно? – непонимающе переспросил я.

      – Игрой на каком-нибудь музыкальном инструменте. Хоть треугольником…

      – Боюсь, у меня нет способностей. – Я покачал головой. – Единственный имеющий отношение к музыке инструмент, который я освоил еще в школе, – это магнитофон.

      – Значит, вы сумеете читать ноты? Вы бы нас просто спасли… Выбирайте любой инструмент. Я научу!

      – Увы, у меня не хватит терпения, – улыбнулся я, покачав головой.

      – Отказываетесь? Кстати, терпение – главная добродетель хорошего психотерапевта! В юности я никак не мог решить, кем стать: музыкантом, священником или врачом. Теперь я совмещаю все три профессии. – Профессор засмеялся.

      – Похоже на то.

      – Между прочим, когда вас принимали на работу, мой голос оказался решающим, – проговорил Диомидис, резко сменив тему. – Я очень активно высказался в вашу пользу. Знаете почему? Я что-то увидел в вас, Тео… Вы напомнили молодого меня. Судьба – штука непредсказуемая, вдруг через несколько лет вы займете в Гроуве пост руководителя? – Он выдержал эффектную паузу, а потом добавил: – Если, конечно, больницу к тому времени не закроют.

      – Думаете, могут?

      – Пациентов слишком мало, персонала слишком много. Мы сейчас работаем в плотном контакте с управляющей компанией: пытаемся понять, можно ли увеличить рентабельность Гроува. За нами постоянно следят, наблюдают, иными словами – шпионят. Вы спросите: как вообще можно заниматься лечением в таких условиях? Выражаясь словами Уинникотта, «нельзя заниматься терапией в горящем здании». – Профессор Диомидис покачал головой – и вдруг стал выглядеть на свой возраст, истощенным и уставшим. – По-моему, Стефани Кларк в сговоре с управляющей компанией, – прошептал он заговорщическим тоном. – В конце концов, они ей платят. Присмотритесь к Стефани повнимательнее и сами все увидите.

      В тот момент мне показалось, что в словах профессора проскальзывают параноидальные нотки. Впрочем,

6

Отрывок из пьесы «Невеста в трауре» У. Конгрива (1670–1729), английского драматурга эпохи классицизма.