Командировка. Борис Яроцкий

осталась привычка носить галстук.

      Увидев хозяина квартиры, гость про себя отметил: глаза умные, пытливые, умеющие видеть. От него исходил запах дешевого табака и почему-то окалины. Как потом оказалось, он в этот день варил бак для сусла. Хозяин был навеселе и гостя встретил ухмылкой.

      – Экстрасенс?

      За гостя ответила Надежда Петровна:

      – Толя, это врач. Он осмотрит нашего Игоря. И поживет у нас, пока не найдет квартиру. Он из Москвы.

      – Понятно, – кивнул хозяин заостренным небритым подбородком. – Моя все экстрасенсов водит. Вроде как лечить Игоря, а на самом деле пытается лечить меня. От алкоголя. Вы, если врач, объясните ей, что алкоголизм – болезнь социальная. Ее истоки надо искать в политике государства.

      – Согласен, – сказал гость.

      – Слышь, мать, – улыбнулся хозяин морщинистыми губами – Это подтверждает врач. А врач, если диплом у него не купленный, смотрит в корень.

      Хозяин стал охотно рассказывать, что за порядки в городе и на заводах, некогда лучших в Союзе.

      – Бардак, бардак, – повторял он как заклинание. – А все потому, что мы неуклонно превращаемся в быдло.

      О быдле сегодня Ивану Григорьевичу напомнили вторично, но там, на городском рынке, этим словом его обозвали, а тут уже было обобщение.

      За разговором Иван Григорьевич попросил семейный альбом, и пока хозяйка накрывала на стол, гость рассматривал фотографии. Его интересовал Игорь, интересовал как пациент. Пояснения давал Анатолий Зосимович.

      Внимание гостя привлекла фотография, на которой Игорю было около трех лет. Поразили глаза. Они отражали ужас. И это в три года?!

      – А что произошло с Игорьком в раннем детстве?

      Родители не смогли припомнить, что же произошло с их сыном в его раннем возрасте.

      – Его что-то сильно напугало, – подсказал Иван Григорьевич.

      – Да вроде ничего, – не сразу ответила Надежда Петровна. – Игорек от рождения тихий, спокойный. А вот потом, когда пошел в школу, оказалось, что у него нет сообразительности. Складывает даже простые числа, когда перед ним разложены палочки.

      – И еще, – припоминая, добавил отец, – избегает брать в руки книги, где нарисованы животные.

      – Любые?

      – Не могу утверждать. Бывало, спрячет такую книжку, и мы втроем ищем, а Женя нет-нет да и побьет его. Чтоб не прятал. С тех пор, видимо, и осталась между ними вражда.

      Так родители толком и не объяснили, почему младший сын избегает брать в руки книги с рисунками, на которых изображены животные. При упоминании имени старшего сына Надежда Петровна с печалью в голосе произнесла:

      – И где теперь наш Женечка?

      – Живой – объявится, – строго заметил отец. О своих сыновьях, как уловил гость, Анатолий Зосимович говорил с раздражением, как будто это были не его дети.

      Договорились, в одно из ближайших воскресений взять Игоря под расписку домой.

      – А почему под расписку? – удивился гость. – Ведь это же ваш сын?

      – Без