Карнавал насмерть. Анна и Сергей Литвиновы

со стадиона, со своим багажом.

      Таковых оказалось немало: старички с мальчиком, китайцы, пуэрториканцы, англичане и тот заядлый любитель из Сибири, что ночевал в вип-зале вокзала. Не прямо с футбола прибыли лишь уроженцы М., семья убитого, парень-красавец да двое мускулистых с языческими татушками.

      – Кто-то при этом оставлял свои вещи в камерах хранения вокзала или стадиона?

      Да, и такие нашлись: пенсионеры с внуком и китайцы.

      В первый момент Татьяна не могла понять, зачем это, а потом до нее дошло: на стадионах – строжайшие меры безопасности. Никто не сможет туда ни в коем случае пронести кинжал типа того, каким был убит несчастный Гарик Качалов. Поэтому те, кто после матча сразу с вещами отправился на вокзал (и не оставлял их предварительно в камере хранения), могут быть вне подозрений. Существует, конечно, вариант, что некто третий, неизвестный соучастник, передал им оружие по дороге или в самом поезде, но слишком уж это получается затейливо.

      Итак, пуэрториканцев, англичан и сибиряка из списка подозреваемых можно вычеркивать?

      Татьяна всю дорогу следила за красавицей Ольгой и ее братом. Они представлялись ей самыми подозрительными, особенно после той маленькой детали – капельки крови, которую она заметила. Вдобавок у женщины имелся мощный мотив: избавиться от опостылевшего мужа. Но боже мой, почему так сложно? Зачем в вагоне, после футбола, с кучей свидетелей и огромным риском?

      Качалова выглядела заледенелой, будто бы замороженной. Виновата она или нет? Было трудно представить, что творится в ее душе. Она только что потеряла мужа. Но прав Ходасевич: вообразить, что молодая женщина хладнокровно вонзила нож ему в грудь, под шею, да с одного удара, да сразу насмерть, было трудно.

      А брат ее Черевикин пребывал в явном неадеквате. Вдруг, не обращаясь ни к кому конкретно, он довольно громко, сбивчиво и сумбурно заговорил:

      – Я сколько ему говорил: хватит храпеть! Не храпи!

      Красавица-Ольга цыкнула на него:

      – Перестань! Замолчи!

      Лицо ее стало по-настоящему злым.

      Но тот, не обращая на нее внимания, продолжал:

      – Я говорил ему: иди, лечись! Что ты храпишь, как грузчик?! Молодой ведь вроде человек. Да и пьянство бесконечное. Как говорится, о мертвых ничего, кроме хорошего, но в самом деле! Доколе, как говорится, можно терпеть!

      – Заткнись!! – гаркнула Качалова и даже чуть не замахнулась на брата.

      Но Ходасевич, казалось, не обратил на инцидент ни малейшего внимания. К нему как раз пришел из седьмого вагона давешний полицейский лейтенантик, отозвал в узкий коридорчик рядом с кухней и стал что-то докладывать. Таня поспешила к ним. Помощница она, как ее, в конце концов, объявил Ходасевич, или нет? Имеет право знать.

      Успела услышать лишь обрывок:

      – …у него под подушкой – психотропный препарат. Галоперидол в таблетках.

      Татьяна влезла:

      – Имеется в виду брат жены убитого?

      Лейтенантик кивнул, с некоторым даже удивлением от ее осведомленности.

      А