Идефикс. Пакт о самосожжении. Елена Кипарисова

драм. Данил ловил себя на мысли, что прежних чувств, воспламеняющих кровь и дурманящих голову, больше нет. Нет, это не означало, что он больше ничего не чувствовал к Вике. Но это была далеко не страсть. Скорее уверенно тлеющие угли – еще горячие, но уже без внезапных всполохов открытого пламени. Их отношения давали все больше дыма и меньше тепла, заставляя бояться момента, когда им совсем станет холодно рядом друг с другом.

      Казалось, он физически больше не был способен на те театральные драмы, которых так не хватало Вике. И сейчас, застав ее с другим, он боролся с чувством брезгливости от осознания, что она принадлежит ни ему одному. Собственнический инстинкт – древний как сам мир. Но Вика не принадлежала ему, а он ей – в этом был смысл современных отношений. Мать всегда говорила ему, что если парень и девушка не узаконили свои отношения в ближайшие месяцы после знакомства, шансы на это в дальнейшем критически сокращались. В то время он лишь снисходительно улыбался, отмахиваясь от ее «житейских мудростей», убеждая, что времена сильно изменились, но, как назло, все чаще и чаще вспоминал ее слова. И каждый раз это воспоминание больно холодило сердце.

      Утро только сильнее отшлифовало его и так притихшие эмоции. Данил был подавлен, но не более того. Ни холодный душ, ни кружка горячего кофе не помогли ему взбодриться. Он все еще ощущал тягостное чувство, то ли злость, то ли раздражение вперемешку с разочарованием, чугунным шлемом накрывшее голову.

      Не удивившись, что от Вики не было ни одного сообщения, Данил тоже не стал звонить ей или желать доброго утра. Не таким уж и добрым оно было. Снаружи уже начинало закипать лето, готовое побить все температурные рекорды. В такие дни Данил начинал ценить свою работу – уютный офис и кондиционер, способный выморозить Сахару до самого основания.

      Всю дорогу взгляд украдкой так и тянулся к телефону, но мужчина знал – бессмысленно было будить девушку так рано, после ночного променада по клубам она вряд ли могла проснуться раньше полудня. В это время в нем боролись два демона – один хуже другого. С одной стороны ему хотелось высказать Вике все, что накипело, не стесняясь в выражениях, с другой – смолчать, притворившись, что ничего не произошло. Но при этом Данил больше злился не на себя и не на Вику, а на этого молодого напыщенного болвана, так бесцеремонно вмешавшегося в его идеальную жизнь. Кому, черт возьми, нужна была эта «правда»?

      – Ты чего так загрузился?

      Данил будто очнулся ото сна, сосредоточив взгляд на Паше, своем коллеге, запоздало осознав, что последние десять минут сидел за компьютером, уставившись в одну точку на экране, позабыв, что с периодичностью в минуту нужно хотя бы ударять по клавишам.

      – Не выходит?

      – Что не выходит? – не понял он, слишком долго включаясь в окружающую действительность.

      – Контракт, – пояснил мужчина, облокачиваясь на стол и вертя в руке шариковую ручку. – Слышал дело решенное. Можно уже поздравить?

      За этими вроде бы безобидными словами не могла утаиться едкая желчь зависти. Они не были друзьями и